Я еще жив. Автобиография

На тот момент я мог в очередной раз считать Лавинию своей девушкой. Она решила, что на этой неделе я ей нравлюсь, хотя к субботе все могло измениться. Ее родители – впрочем, как и всегда – любили меня и даже пытались уговорить ее хотя бы на отношения без обязательств со мной. Я бы отлично справился с отношениями без обязательств.

У меня совсем не было денег даже на себя, не говоря уже о том, чтобы сводить куда-нибудь Лавинию, поэтому я не нашел ничего лучше, как использовать то, что мы с ней снова были вместе: я спросил у ее отца, была ли у него какая-нибудь работа для меня. Фред Лэнг был строителем и мастером на все руки, окрашивавшим на тот момент большое количество домов в Уэмбли[27]

. Чувствуя благодарность и одновременно некоторую подавленность, я променял барабанные палочки на малярную кисть. Рок-н-ролл и мое в нем участие в будущем пришлось ненадолго отложить.

Эта работа включала в себя покраску всех окон и деревянной поверхности дома безобидной, немного зарабатывавшей пары. Сама покраска – это самая легкая часть. Но подготовка к этому – снятие старой краски и обработка дерева – просто убивает тебя. А так как старая краска обычно на свинцовой основе, то эта работа в прямом смысле слова может тебя убить.

Будучи легковозбудимым и недовольным подростком, отчаявшимся достичь успеха музыкантом, я совсем не обладал терпением для такой методичной и нудной работы, как снятие старой краски, особенно на улице, посреди холодного, сырого английского лета. Старательная и кропотливая ловкость, с которым я позже буду работать над своими демоверсиями и даже собирать игрушечные поезда, здесь никак не проявлялась. Это было некстати, так как именно ловкость требовалась для такой работы. Но каким-то образом я сумел пустить пыли в глаза Фреду и заставить его поверить, что идеально подготовил поверхность для того, чтобы начать ее красить.

Что касалось разбрызгивания краски, это я делал превосходно: на замок садовой изгороди, на замки в дверях, на оконные рамы – как получится, кое-как, лишь бы поскорей. Единственное, что было не так плохо, – это, конечно, прямые линии вокруг окон. Но к тому времени, как будут замечены все дефекты моей работы, я уже буду очень далеко. Мне даже в голову не пришло, что валять дурака на рабочем месте отца своей девушки – не самое лучшее, что мог сделать молодой жених.

В последний день самых долгих двух недель моей жизни Пит, Тони и Майк вернулись из отпуска. Так как они все жили в районе Суррей, а я – далеко от них, на западе Лондона, Майк предложил мне пожить в доме его родителей в Фарнхэме. Это был еще один роскошный дом, но там была теплая и домашняя атмосфера. Я с радостью попрощался с Лондоном и поселился с Майком, пообещав себе никогда больше в своей жизни не брать в руки малярную кисть.

Новая страница моей жизни началась с первых репетиций в новом составе Genesis в сентябре 1970 года в загаженных голубями окрестностях похожего на амбар комплекса «Малтингс» в Фарнхэме. Мы установили наше оборудование и начали репетировать с некоторым «затуманенным энтузиазмом»: к нам заходили куча разных школьных друзей Тони, Пита и Майка, я знакомился с новой экзотической едой (например, мармайт и тахини), и все это обычно было окутано прекрасным запахом травы.

С нами постоянно был Ричард Макфейл. Он был вокалистом The Anon – одной из групп, которые соединились и стали впоследствии Genesis. Он был менеджером туров, звукоинженером и немного наркоманом. Возможно, по-другому ему нельзя было, так как он ночевал в «Малтингсе» и охранял музыкальное оборудование. Он познакомил меня с сочетанием музыки и наркотиков. Тогда Crosby, Stills & Nash как раз недавно выпустили альбом, Ричард принес пластинку, скрутил огромный косяк и сказал мне и Майку, что нужно погрузиться в грандиозную звуковую гармонию песни Carry On. Меня не унесло сразу; я медленно погружался в чертоги своего сознания.

Мне очень нравилось жить у Майка. На завтрак были вареные яйца и всегда что-нибудь, приготовленное на плите. Также Майк и Тони почему-то часто говорили о чем-то, что называлось «кеджери». Я понятия не имел, что это было.

Чувствовал ли я себя неотесанным грубияном? Разумеется, чувствовал. Но тогда я уже знал, что мог привнести что-то в Genesis. Что-то, что им было нужно. Не только в качестве музыканта, хотя я и понимал, что с моей игрой на барабанах мы могли сделать наше бланманже достаточно твердым и плотным.