Я — ярость

— Конечно нет, я просто хотел узнать, все ли хорошо у моего друга и его маленькой милой жены. — Хантли треплет ее по плечу, будто они приятели, и делает несколько шагов в сторону двери. — Я обязательно наведаюсь к Дэвиду, чтобы удостовериться, что мой друг в порядке, а тебе и девочкам лучше быть поосторожнее. — Он цепляется большими пальцами за ременные петли на брюках и косится на люстру. — Три женщины совсем одни. Мало ли, что страшное может произойти.

— Нечто страшное уже произошло. Сегодня ночью.

И снова эта заученная улыбка.

— Уверен, что это было страшно. И все же, знаешь, Челс, людям свойственно ошибаться.

— О да, офицер Хантли, — она отвечает ему зеркальной улыбкой. — Иногда они совершают ошибку за ошибкой на протяжении многих лет. Остается лишь надеяться, что однажды ошибкам придет конец… Большое спасибо, что заглянули, чтоб проведать нас. — Челси открывает входную дверь, приглашая его выйти. — Или вы хотели что-то еще? Обязательно передайте от меня привет Лоре.

Всего на секунду он теряет контроль над лицом, доброжелательная улыбка превращается в оскал — но тут же снова натягивает маску вежливости. Челси понимает, что этот навык он оттачивал на протяжении последних пятнадцати лет, служа в полиции. Едва ли он на самом деле хорош в своем деле. Челси никогда не случалось сталкиваться с Хантли при исполнении, он приходил сюда к Дэвиду как друг, и никто не ставил под сомнение его авторитет.

— И Дэвиду передам. Я собираюсь пообщаться с ним, как только выдастся возможность.

Челси зевает, неуклюже прикрывая рот рукой.

— Извините, офицер Хантли, я так устала. Просто надеюсь, что врачи смогут найти лекарство от этого бессмысленного насилия.

Он уже стоит снаружи, и она могла бы захлопнуть дверь прямо сейчас, но ведь это означало бы, что он прав, не так ли?

— Лекарство очень нужно, да. — Он держит руку у бедра и трогает большим пальцем кнопку, на которую застегнут чехол пистолета. — И тогда посмотрим, кто на самом деле должен просить прощения.

Челси смеется, легко и беззаботно, будто он сказал что-то очень смешное.

— Едва ли прощения должны искать те, у кого лицо разбито, а? Безумный мир!

— Да, безумный мир, — повторяет Хантли. Он шагает вниз по ступенькам и, обернувшись, еще не покинув освещенный участок, он касается двумя пальцами глаз, а потом указывает ими на Челси. Старая как мир угроза.

«Я слежу за тобой».

Челси, уже на грани самоубийственного истощения, потирает самый болезненный синяк на лице средним пальцем.

Она смотрит вслед уезжающей патрульной машине и делает себе мысленную заметку: теперь ей нельзя даже превышать скорость, нельзя делать ничего, что могло бы довести до тюрьмы. Она не ожидала, что идиот Чед Хантли может выдать подобное, это будто терьер, внезапно перешедший в режим атаки. Челси всегда считала его жену скучной и глуповатой, но теперь сомневается: может, бедная женщина тоже живет в страхе? Вероятно, она тоже боится того, что может сотворить муж, если она поставит его в неловкое положение или возразит?

Дэвид порой угрожал Челси (не слишком решительно) своими «друзьями в полиции», но она понятия не имела, что его друзья такие же, как сам Дэвид.

Хищники, прячущиеся у всех на виду.

Машина скрывается из виду, Челси запирает сломанную дверь на замок, на цепочку, потом включает сигнализацию. Без Дэвида она ощутила безопасность, но всего на пять минут. Пока к ним не явился «друг семьи» — полицейский, который клялся оберегать и защищать покой мирных жителей.

Она ходит по дому, задергивая шторы, запирая все двери, выключая свет. Находит телефон — он все это время был в ванной, лежал прямо на раковине. Два сообщения. Одно от матери: стандартное напоминание быть поосторожнее. Другое — от лучшего друга Дэвида, адвоката Брайана: «Будь уверена, сучка, тебя обдерут до нитки. Я лично прослежу».

Больше никакого притворства, понимает Челси.

Что ж, это работает в обе стороны, не так ли?

12.

Дядю Чеда Элла знает всю свою жизнь. Он младший из друзей отца и ведет себя хуже всех, когда напьется. Однажды она даже видела, как он разбил пивную бутылку о собственную голову и, смеясь, вытряхивал из волос осколки. В последние несколько лет Челси строго запрещает Элле спускаться вниз, когда у папы гости, — и Элла рада подчиниться. Ей не нравится, как смотрят на нее все эти мужчины, которых ей с малых лет велели называть «дядями». Дядя Брайан, дядя Чед, дядя Джимми, дядя Гэвин говорят ей, что она красавица, с таким видом, будто она что-то должна им взамен за этот комплимент.

Самое отвратительное — это когда дядя Чед спрашивает, есть ли у нее парень.