Я — ярость

Патрисия склоняется так, что их с Бруклин лица оказываются на одном уровне. Она с торжеством отмечает сходство в улыбке — слава богу, что ее гены одержали победу над генами мужчин, которые косвенно поучаствовали в формировании Бруклин.

— Потому что так ты становишься сильной, — шепчет она. — Уверенность — это ключ к успеху.

— Я думаю, что хочу быть милой и иметь друзей! Так говорили в мультике «Мой маленький пони», что дружба — это магия.

Патрисия вскидывает подбородок.

— Магия в том, чтобы быть сильной, дорогая. Никогда об этом не забывай. А теперь пойдем: бабушке надо кое-что сделать внизу, и, как я уже говорила, тебе нельзя заходить в гардеробную, если только ты не со мной.

Бруклин идет за ней следом и тоскливо смотрит, как закрывается дверь гардероба.

— Почему нельзя? У тебя там оружие?

Честное слово, что творится в голове у этого ребенка!

— Конечно нет, это просто смешно. Там есть пальто, которые стоят как целая машина.

— Но тогда почему мне нельзя?

Тонкая ниточка, на краткое время связавшая их, рвется. Патрисия быстро понимает, что такими темпами Бруклин будет изводить ее своими «почему» до смерти.

— Потому что я так сказала. Никто тебе ничего не будет объяснять. А теперь идем.

Они спускаются на первый этаж. Патрисия делает для Бруклин сэндвич с арахисовым маслом, выдает ей банку персиков и садится в патио с телефоном. Вопрос не в том, кто может ей помочь, а в том, кого Патрисия уболтает, чтоб они думали, что это она им помогает, хотя на самом деле все наоборот. Она просматривает лист контактов, мысленно вычеркивая то одно, то другое имя: кто-то уехал из страны, кто-то все еще пережевывает старые глупые обиды. И еще Патрисия не собирается звонить людям, от разговоров с которыми у нее начинается мигрень.

В конце концов она выбирает О’Мэлли — соседку, чей участок примыкает к участку Лейнов. Их разделяет довольно высокий деревянный забор, и О’Мэлли должны были оплатить половину стоимости за его ремонт (ветка с дерева рухнула на штакетник и повредила древесину). Патрисия нажимает кнопку вызова и заворачивается в уверенность и спокойствие, будто в подбитую горностаем мантию.

— Алло?

— Барбара, дорогая, это Патрисия Лейн.

— О да, конечно, привет! — На заднем фоне слышны голоса, Барбара кажется взволнованной или, по крайней мере, чем-то увлеченной. — Как ты, дорогая?

— Неплохо, если учитывать все обстоятельства. Аукцион набирает обороты, поступает много пожертвований.

Быстрый судорожный вздох.

— Ах да! Я забыла прислать корзину, да? Пожалуйста, извини, такие времена были!

— А еще я подумала, что, раз уж я позвонила, мы могли бы обсудить забор.

Патрисия знает, что пока она держит безмятежную царственную маску, пока ее лицо украшает хитрая самодовольная улыбка, у нее всегда будет власть над Барбарой — рассеянной и даже легкомысленной дамой. Патрисия — та самая твердая рука, которая Барбаре так необходима.

— Точно, забор. И корзина к аукциону. Слушай, если ты напишешь мне на имейл, то я разберусь с этим, когда мы приземлимся в Онтарио. Мы с Доном в зале ожидания в аэропорту в Нью-Йорке, и тут так много народу, как будто в День благодарения, представляешь!

Вот черт.

Их даже дома нет.

Чековую книжку, наверное, тоже с собой не взяли.

— Звучит просто ужасно.

— Просто кошмар, да. Но как только сядем в самолет, все наладится. У нас билеты на… — На заднем плане слышится голос Дона. — О, это нас объявляют! Слушай, Патрисия, ты не будешь так любезна проверить, не принесли ли нам что-нибудь? Возможно, оставили на крыльце. Я ждала несколько важных посылок, но было уже поздно перенаправлять доставку, и мы тут будем до конца лета и не смогли найти кого-нибудь, кто бы присмотрел за домом. Ключ под ковриком, а код от гаража и сигнализации — 1111. Просто оставь посылки в холле, ладно? — Прежде чем Патрисия даже успевает согласиться, Барбара снова вскрикивает и поспешно добавляет: — Спасибо, дорогая! Ты просто спаситель!

И вешает трубку.

Патрисия рычит. Она рассчитывала получить законные деньги, а вместо этого ей предложили работу, даже нет — попросили о соседской услуге! Никаких денег, сплошная каторга.

В заборе, разделяющем их владения, нет калитки, так что ей придется обойти весь участок пешком. Никто не ходит пешком в наши дни! Даже за каменными стенами закрытого района, даже за двухметровыми железными заборами, даже в воздухе, наполненном отравой от комаров, — их подстерегает опасность. Почтальон, курьер, недобросовестный чистильщик бассейнов… старик, такой как Мигель. Кто угодно может быть заражен Яростью. И все же она должна выполнить просьбу Барбары. Сейчас не время игнорировать того, кто должен тебе пару тысяч долларов. Придется оставить Бруклин одну в доме и взять гольф-кар, а потом втаскивать коробки в чужой холл, как будто она горничная.

Тут-то и начинает формироваться идея. Отчаянная, грубая, хваткая, принадлежащая скорее Пэтти, чем Патрисии.

У нее есть ключ, код от дверей. Есть причина появляться в доме О’Мэлли.

И самих О’Мэлли не будет еще несколько месяцев.

— Бруклин, дорогая!