Эти все дни у меня богаты воспоминаниями: год назад в это время мы под Севастополем вышли на фронт и включились в общее дело. Эх, скоро ли вернем сполна родимые края? Из бесед с ребятами с фронта чувствуется, что ганс уже выдыхается. Вон под Туапсе, читаете в сводках, его лупят очень крепко. А там и Сталинградская пружина свернется до предела и настанет момент, когда ее отпустят – вот когда удар по немцам будет. А сейчас еще задача – не дать им сломать эту пружину. Молодцы сталинградцы, прямо соперничают в доблести с севастопольцами.
Интересно, многие ли тогда могли так точно чувствовать перелом войны и великую роль в этом Сталинграда?
В тылу
После окончания 1941/42 учебного года мама с группой старшеклассников поехала на помощь заводскому подсобному сельскому хозяйству в деревню Лаишево – сперва без Володи, а потом отец привез и его. За несколько месяцев мама написала отцу много писем. Вот некоторые выдержки:
Дорогой мой, милый директор и начальник!
Вчера сидела в конторе, когда ты звонил, очень рада была твоему голосу, я тебя слышала, очень обидно, что нельзя поговорить как следует. А вообще я очень скучаю о тебе, хоть бы немножко побыть вместе. Немного о делах:
1. Некоторые ребята у нас совсем босые и из-за этого болеют. Достань хотя бы 3–5 пар мужской обуви и пришли обязательно.
2. Пришли желудочных лекарств, слабительное, салол и т. д.
3. Ал. Фед. мне буквально не дает жить – ей необходимо съездить в поселок на 1–2 дня повидать своего любимого, который с фронта приехал. Можно ли ее отпустить? Работа от этого не пострадает.
4. Здесь собралось несколько ребят, которых необходимо отправить в поселок, но нас становится все меньше.
Может быть, можно, чтобы приехал сюда на 1 день врач со всякими медикаментами? Хотя серьезных заболеваний нет, но ежедневно 8–10 ребят не выходят на работу.
5. Кормят сейчас хуже, утром и вечером “завариха”, до того она приелась, что всем тошно. Говорят, что больше ничего нет.
Завариха – это болтушка из муки и воды.
Мама пишет часто и подробно. Видимо, жизнь немного наладилась.