Я, мой убийца и Джек-потрошитель

– Не-э-эт, – процедил капитан почти с яростью.

Меня начинало колотить изнутри.

– Каминская Вера Васильевна. Вам знакомо это имя?

– М-м-м, – замычала я, вспоминая. – Нет, кажется. Нет, – добавила я уверенней, – не помню такого имени.

– А она могла преподавать в вашем университете?

Убили!

– Ды-а… да… могла. Я не всех знаю.

– Мраморова Екатерина Алексеевна?

– Катерина?! – я вскочила со стула, цепляясь за мобильный второй рукой. Казалось, корпус телефона затрещал от моей хватки.

– Вы ее знаете, – с удовлетворением констатировал капитан.

– Да. Да! Мы пять лет в одной группе учимся. Она же… она же не преподает!

– Ну, значит, теперь ему интересны и студентки.

– Кому… Кому из них просто перерезали горло? – почти взмолилась я.

Может, это и глупо, но я не хотела, чтобы Катерине выпала жестокая смерть.

– Каминской. Вашу Катерину только по документам и опознали. Красавицей была, а теперь вместо лица… ну, вы знаете. Душина мне дайте.

После важного звонка следователь довольно быстро откланялся, а Душин уходить не собирался. Что ему надо? Узнал и увидел все, что хотел. Третий час ночи. Между прочим, неприлично. Да, неприлично надоедать, когда я так хочу остаться наедине с собой, своими мыслями и закутаться в теплое одеяло в напрасном ожидании сна.

– Вы ведь хотите знать, что там случилось? Капитан мне рассказал.

– Предлагаете потерпеть ваше присутствие в обмен на информацию? – с раздражением фыркнула я.

– А вы изменились. Раньше не были злой. Где та романтичная, светящаяся изнутри девушка, которую я встретил возле университета, где хрупкая сомневающаяся Эля, впервые открывшая мне дверь?

Хотела было сказать, что обе готовятся к смерти в июле, потому на приеме только практичная злая стерва, но вовремя вспомнила, что завели меня не мысли о неотвратимой гибели, а задело отношение Душина и разочаровало. Оттого вылезла моя ведьминская суть.

– Вы с какими эмоциями сюда пришли? Помните? И с какой целью? Не забыли еще? Мое право зеркалить отношение. Как вы со мной, так и я с вами. Тешилась мыслью, что вы, человек взрослый, будете держаться как прежде. Ваши эмоции зависят от моих отношений с вашим дядей? Смешно и грустно, – на последних фразах Душин заметно напрягся, сжал кулаки. – Его и ваши подозрения… – Я не успела договорить, но собеседник выдохнул с видимым облегчением и расслабил плечи.

Я чего-то не понимаю. Случайно нажала болевую точку, но ушла от нее. Стоило бы продолжить нащупывать слабое место, но не было сил. Потом, все потом.

– Хорошо-хорошо, я вас понял, – примирительно поднял ладони Душин. – Сдаюсь под вашим напором. Да, имеете право злиться. Не знал, что вы настолько чуткая: уловите то, что не должны.

Я снова вгляделась в темные глаза непрошеного гостя. Искорки веселья. Он прекратил спор ради спора. Поступок старшего, более разумного. В конце концов, из двух спорящих виноват тот, кто умнее. Невольно улыбнулась, оценив маневр поисковика.

– Ну вот и отлично. Вы, Эля, предлагали чай, а у меня с собой очень вкусные конфеты. Уверяю, вы таких еще не пробовали, вам обязательно понравится.

Полицейские устроили засаду около университета, а убийца в этот раз сработал не в альма-матер, а поблизости. Поэтому никого не поймали, но узнали о смертях оперативно и быстро примчались к местам кровавой расправы. Каминской Вере Валентиновне повезло больше. Ее постигла участь Элизабет Страйд: убийца перерезал ей горло под окнами ночного клуба и бросил тело. А Катерине вспороли живот, выпотрошили с особой жестокостью и искромсали лицо почти до черепа. Ей выпала карта ее тезки – Кэтрин Эддоус.

* * *

Как и предполагала, ночью глаз не сомкнула. А наутро приехала в университет, до лекции вытащила Игоря Вильянова из кабинета и рассказала про Катерину.

Дальше?

Пришлось нестись за ним в мужской туалет. По счастью, я тот редкий вид женщин, который комплексами и чрезмерной застенчивостью от разделения полов не страдает. Мне что мужской туалет, что женский.

Стояла у раковин и слышала в ближайшей кабинке утробные буэ-э-э, плеск содержимого желудка о стенки унитаза, которые сопровождались тяжелым дыханием, а иногда стонами с отборным матом.

– Александрова, – не выдержал между позывами рвоты Игорь, – будь ты человеком! Свали, пока это не кончится.

Я лишь прислонилась плечом к холодному кафелю и с изумлением приподняла бровь.

Вильянов будто видел мою реакцию и добавил:

– Представь, что мы местами поменялись.

Игорь снова тяжело задышал, вот-вот очередной спазм скрутит желудок и пищевод.

– Те… бе приятно было… – всхлип, будто от насморка, – если бы я слушал, как тебя выворачивает?

– Все, ухожу! – крикнула я.

– Спа… бу-э-э!

Стоило приоткрыть дверь мужской уборной, мимо, по коридору, почти бесшумно пробежали люди в камуфляжной форме, бронежилетах с надписями «ОМОН» и автоматами.

Инстинкт самосохранения заставил отскочить от двери и в щель наблюдать за происходящим. Омоновцев – четверо, следом – наш капитан и еще двое оперативников, которые мне примелькались на местах университетских убийств. Группа захвата и трое полицейских с пистолетами на изготовку. Мать моя женщина! Куда они?