Я, мой убийца и Джек-потрошитель

Можно считать, мы с Гораном квиты за мою попытку отравить его. Подумать только, если бы хватило ненависти и силы воли тогда, то сейчас меня не было бы в живых. Некому было бы спасать от Вильянова.

Я пустила воду в ванной, прикрыла дверь и направилась в комнату: взять полотенце и переодеться в банный халат.

– Эля, спасибо тебе! – крикнул Горан откуда-то из кухни. Иронические нотки в хрипловатом голосе не предвещали ничего хорошего.

– За что? За время?

– За любовь и самопожертвование. Ты же за меня испугалась девятого июля и потому вернулась.

– Не льсти себе, – пробормотала под нос, но некромант почему-то услышал.

Смеется. Вот гад!

– Да я вернулась, чтобы сплясать на твоей могиле! – рыкнула, чувствуя, как щеки полыхнули.

– Я тоже тебя люблю, – теперь Горан захохотал в голос.

С силой захлопнула дверь своей комнаты, но лишь спровоцировала новый приступ веселья у Государя.

Невозможный человек! Невозможные отношения!

Ближе к ночи я лежала в гостевой комнате, на постели, смотрела в потолок и размышляла. Все же не зря я сделала вылазку к Вильянову домой и разобралась в мотивах Ланы.

Горан, конечно, был против.

– Я хочу поступить правильно! – доказывала я.

– О-о-о, с этими словами на устах творят самые большие глупости, – махнул рукой некромант и отвернулся к окну.

– А как надо?

– Можно поступить как выгодно, как безопасно, как приятно тебе самой, в конце концов. Но как правильно? – Государь с искренним недоумением пожал плечами и сложил руки на груди. – Правильность – понятие очень условное, искусственно вложенное в головы людей еще в детском возрасте, дабы человек не выходил из-под контроля общества, чтобы им можно было манипулировать, играя на чувстве вины, комплексах, стадном инстинкте и так далее и тому подобное.

Да уж, метания из-за чувства вины. Вот оно!

Тогда моя вылазка казалась безумием мучимого виной человека. Зато теперь я вижу, как в итоге все удачно сложилось. Если завелся тайный враг, чем раньше ты его раскроешь, тем меньшие потери понесешь. А если враг – магмедик, избавишь себя от долгого мучительного угасания со смертельным исходом.

Магмедиков в колдовской среде не так чтобы ценят и сильно уважают: их способности считаются одними из самых скромных. Зато проблемы эти ребята могут создать грандиозные. Проклясть, к примеру. А если на проклятие не хватит сил и способностей, поставить порчу на смерть.

Так что гибель Ланы избавила меня от смертельного насыла. Это Горану можно не бояться магического влияния, его защита очень сильна, практически непробиваема, а нам, магам, о таком лишь мечтать.

И чувство вины отпустило. Сама удивляюсь, чего распсиховалась. Катерину и преподавателя Каминскую убил Игорь, он вынул нож и лишил женщин жизни. Почему я решила взвалить чужой грех на себя? Глупость какая. Эмоции не на пользу.

Кстати, об Игоре. А кто из нас его все-таки убил? Ну да, Леха сделал контрольный выстрел. Он? А Горан? Уверена, Горан стрелял на поражение, его пуля была смертельной. Мог быть смертельным мой удар заточкой? Не уверена. Зато из-за боли Игорь не смог добраться до моего горла.

– Не спишь? – заглянул Горан.

– Нет, мысли в порядок привожу.

– В темноте? – некромант зашел в комнату и щелкнул выключателем на стене.

Я зажмурилась, прикрыв глаза рукой. Режет.

– В темноте лучше думается.

– Ладно, задумчивая. Надо тебя осмотреть.

Сообразила, что из одежды на мне только облегающая майка да короткие шорты – привычная летняя пижама. Щеки порозовели, в низ живота полилось мягкое тепло, я отодвинулась от края кровати, позволяя Горану сесть.

Мельком глянула на его лицо. Серьезное, брови сведены, губы поджаты. В свое время я не доверяла этой холодности, побаивалась, а теперь она даже привлекала.

Горан тронул мое запястье, выводя из задумчивости.

– Эля, сначала на живот повернись. Голову гляну.

Осмотр так осмотр, займемся предсмертными ранами. Я послушно перекатилась, вытянув вперед руки и подставив под обзор место удара.

– Не болит?

– Вообще ни капли.

Теплые пальцы скользнули под волосы, коснулись кожи головы и осторожными круговыми движениями стали ощупывать затылок.

– Не больно?

– Не-а.

– А так?

– Тоже нет.

– Если будет больно – скажи.

– Хорошо. Шрам есть? Не чувствуешь?

– Знаешь, нету. Но я и не удивлен, – задумчиво, как-то отстраненно отвечал Горан, все внимание уделяя месту удара. – По опыту знаю, что голова и сердце восстанавливаются очень быстро, а остальное – как повезет. Совсем не больно, нигде?

– Совсе-э-эм, – выдохнула я в подушку.

– Тогда поворачивайся лицом.

Ох! Все-таки энергетическая мощь Горана ощущается даже на расстоянии. Гляжу на его эфирку – по ауре будто разряды электричества пробегают и мне передаются. Силен некромант.

Кожу запястья мы осматривали вдвоем. След от пореза пропал.

Горан отсел к моим бедрам. Средним и указательным пальцами до неприличия низко сдвинул мои шорты и трусики, не теряя ни сосредоточенности, ни невозмутимости. Своим спокойствием он уколол мою женскую гордость. Хоть бы намек на эмоции.