Я не скажу тебе о сыне

Он говорил с таким пылом, что Лео подозрительно хмыкнула. Я бросила на нее укоризненный взгляд.

— Вам не за что корить себя, сударь! Вы не могли поступить по-другому. Вы должны были выполнить приказ.

Лео хмыкнула еще раз и проворчала:

— Сейчас не время ворошить прошлое, сударь! Нам нужно думать о сегодняшнем дне. Боюсь, месье Ледюк может сообразить, что действовать нужно быстро и привлечет к делу городскую стражу Розенбурга. Если он захочет помешать нам сбежать, ему достаточно будет обвинить нас в чем-нибудь непотребном, чтобы на время поместить нас под арест.

Тетя, как всегда, была права — Ледюк был чиновником, и его слово имело в Розенбурге вес.

— Вы оказали нам большую услугу, шевалье, — меж тем, продолжала Лео, — но, если вы не хотите еще больше себя скомпрометировать, вам лучше удалиться. Пока вы виноваты лишь в том, что оказались слишком близоруки, чтобы узнать королеву, но если вы станете помогать нам и дальше, то…

Лейтенант не дал ей договорить:

— Не беспокойтесь обо мне, сударыня. Эти несколько месяцев, что прошли со дня нашей последней встречи с ее величеством, стали для меня кошмаром. Каждую ночь я просыпался в холодном поту, и если теперь у меня появилась возможность хоть что-то исправить, то я не намерен ею пренебрегать. Правильно ли я понимаю, что вы намерены уехать из Розенбурга?

Он и сам знал, что у нас не было другого выхода.

Мадемуазель де Шатильон уже вышла в гостиную с небольшим саквояжем. Не знаю, как она ухитрилась так быстро собрать свои вещи, но это послужило сигналом и для нас.

— Да, — коротко ответила я. — Более вы ни о чем не хотите меня спросить?

Он был достаточно тактичен, чтобы не завести разговор о моем сыне, но я понимала, что этот вопрос необходимо прояснить. Я не хотела обманывать его — ведь ему придется сделать выбор между долгом и совестью.

— Значит ли это, что месье Ледюк сказал правду, и у Линарии уже есть принц, о котором все так долго мечтали?

И снова я не посчитала нужным скрывать правду.

— Да, он не ошибся и в этом.

— Но если речь идет о наследнике Эллинаров, — теперь шевалье смотрел на меня с изумлением, — то зачем вам куда-то бежать? Вы должны вернуться в Лиму! Его величество будет счастлив узнать о наследном принце, и вся страна будет ликовать вместе с ним.

Лео уже вышла из спальни, держа Андрэ на руках, и шевалье, приветствуя его, опустился на одно колено.

— Разве вы забыли, сударь, — спросила она, — что сталось с девушкой, которую приняли за Алессандру? В этой игре слишком большие ставки, и тех, кто хотел навредить моей племяннице, не остановит наш маленький принц.

— Но когда его высочество признает источник, никто не посмеет ему навредить, — пытался убедить нас де Ламаж.

Но Лео только вздохнула:

— Вы еще более наивны, чем моя племянница, сударь. Но давайте поговорим об этом по дороге. Нам тоже нужно о многом вас расспросить. Ведь я же правильно поняла — вы намерены нас сопровождать?

Он горячо заверил ее, что она поняла всё совершенно правильно, и первым вышел на улицу.

— Мы не должны втягивать его во всё это, — прошептала я, когда он удалился достаточно, чтобы нас не услышать. — Он присягал его величеству. Помогая нам, он совершает преступление.

Тетка сунула мне тот саквояж, с которым мы когда-то приехали в Розенбург, и жестко сказала:

— Мы собираемся переправляться через границу, Лесса, и нам совсем не помешает, если на этом опасном пути нас будет сопровождать мужчина. Де Ламаж кажется мне человеком благородным и надежным. К тому же, у него есть лошадь.

Об этом я, как обычно, не подумала и в полной мере оценила все преимущества путешествия с таким спутником, только когда мадемуазель де Шатильон и Андрэ расположились в седле. В ближайшей деревне мы собирались купить еще хотя бы пару лошадей и нанять проводника, который сопроводил бы нас до Антарии.

По улицам города мы передвигались молча, боясь своими голосами привлечь чье-то внимание, и вздохнули с облегчением только тогда, когда вышли на горную дорогу. Уже занимался рассвет, и когда я оглянулась назад, Розенбург в долине показался мне совсем крохотным.

Мадемуазель де Шатильон сказала, что в деревушке Валентен она знает опытного проводника, который иногда снабжал ее контрабандными антарийскими товарами, и который знает тропу через границу как свои пять пальцев. К тому же, он умеет держать язык за зубами, а значит, именно к нему нам и следует обратиться. Никто против этого не возразил.

— А теперь, шевалье, вы уже можете ответить на несколько наших вопросов, — сказала Лео, подходя к де Ламажу поближе. — Прежде всего, меня интересует, почему вся Линария говорит об Алессандре как о королеве? Ведь к тому времени, как нашли утонувшую девушку, всем уже должно было бы быть известно о разводе их величеств. Мы с Лессой лично слышали, как об этом судачили, еще когда мы были в Лиме. И кажется, бедняжку Ванесс похоронили со всеми почестями в королевской усыпальнице.