Я не свидетель

— Ты что, издеваешься?! — вскипел Левин. — Ты где их берешь?

— Так уж получилось, Ефим Захарович, совпадение, — хохотал Михальченко, утирая глаза.

— Совпадение…. - пробурчал, поднимаясь Левин…

В коридоре у его двери на стуле дожидался Тюнен Александр.

— Вы ко мне? — спросил Левин.

— К товарищу Левину.

— Заходите.

— Я приезжий, — сразу сказал Александр, усаживаясь на стул.

— Издалека?

— Вообще-то из Дудинки. А в данный момент из Энбекталды, это в Казахстане.

— Каким же образом попали к нам в бюро?

— Разыскиваю отца. Сунулся для порядка в милицию, а там висит ваш рекламный плакат. Подумал, что в милиции будут отбрыкиваться, а если и примут заявление, начнется тягомотина. Решил, что за свои кровные надежнее, хотя и дерете вы, как в ателье мод высшего разряда.

На последнее замечание Левин не отреагировал, хотя оно и покоробило.

— Чтоб не дурить вам голову, вот почитайте, — Александр протянул Левину большой конверт, в котором лежала подробная справка, сделанная майором Жумекеном Каназовым.

— Что ж, Александр Георгиевич, майор Каназов сделал все с толком, а вы сетовали на милицию, — сказал Левин.

— Я дружил с его братом. Я ведь из тех мест, родился там, вырос.

— А ваши родители?

— Их привезли туда в сорок первом.

Левин понял, о чем речь.

— А где родители жили до войны?

— Здесь, в Старорецке.

— Кто по профессии ваш отец?

— Бухгалтер. А дед был то ли директором гимназии, то ли какого-то училища. Отец рассказывал, но я не помню. Дед утонул, когда меня еще на свете не было.

— В Старорецке есть у вас родственники?

— Ни здесь, и нигде.

— А знакомые?

— У меня нет.

— А у отца?

— По-моему, нет… Впрочем, не знаю, — неуверенно ответил Тюнен. — Но он никогда ни о ком не вспоминал. И Старорецк редко упоминал. По понятным причинам.

— Ваш отец, как я понял, верующий? Эта полоска конверта с маркой ФРГ найдена Каназовым в Библии, служила закладкой.

— Верующий. А какое это имеет значение?

— Я должен искать человека, о котором ничего не знаю. А мне надо знать. И как можно больше. Может и не имеет значения, что он верующий, а может имеет. Он часто переписывался с кем-нибудь?

— Не имею понятия. В доме Каназов не нашел никакой переписки.

— От кого же он мог получить письмо из Германии?

— Даже представить себе не могу.

— Как часто вы виделись с отцом?

— Как когда. Иногда каждый год, иногда раз в два-три года.

— Заметно. Не богатые у вас сведения о нем.

— Это уж, как говорят, наши внутренние дела.

— Разумеется. Но я ведь сейчас вынужден вторгаться в ваши эти внутренние дела.

— Тоже правильно.

— Каким образом конверт из ФРГ мог попасть в дом к вашему отцу?

— Без понятия.

— Вы считаете, что у вас родственников в ФРГ нет. Но может быть, вы просто не знаете об их существовании. А отец вот узнал. Сейчас у многих советских немцев отыскались там родственники. И многие едут отсюда.

— Правильно делают.

— Вы так считаете?

— А вы — нет? — Тюнен в упор глянул в глаза, в которых играла усмешка. И Левин понял, что имел в виду его собеседник: «Ты ведь еврей, ваши валят, так что ты мне голову морочишь?»

— Ладно, вернемся к конверту, — вздохнул Левин. — Где же остальная, большая его часть и содержимое? Майор Каназов не высказывал никаких предположений? Что из себя представляет Энбекталды? Как конверт вообще попал в те места? Видите, сколько вопросов.

— Энбекталды, — поселок. Глушь. Девяносто процентов населения казахи. Есть татары, узбеки, корейцы, русские. И, по-моему, две-три немецкие семьи. Может быть кто-то из них и переписывается. Сейчас можно.

— Если предположить, что ваш отец взял у кого-то почитать письмо или ему предложили его, стал бы он отрезать от чужого конверта кусок для закладки? Разве в доме не нашлось бы другой бумаги?

— Отец человек очень аккуратный, педантичный. Чужая вещь для него и есть чужая. Хоть конверт, хоть что. Это он мне вдалбливал с детства.

— Библию он читал часто?

— Постоянно. У него, помню, закладкой торчал там кусочек картона. Может, потерялся. Вот он и отрезал от конверта. Да еще с красивой маркой.

— Значит мысль, что конверт с письмом ему дал кто-либо, попробуем отбросить? Как считаете?

— Это вы считайте. Я буду считать деньги. В ваших делах я не профессионал, я по другой части.

— А с точки зрения логики?

— Тут, похоже, вы правы.

— Мог ли конверт или эта полоска от него где-нибудь валяться? Бесхозно. И если да, то где: на улице, в мусорнике, в магазине, в кинотеатре и так далее? А отец ваш увидел и подобрал. Подходит такой вариант?

— Не думаю.

— Почему?

— Если письмо пришло в Энбекталды, то на девяносто девять процентов кому-нибудь из немцев. Кому же еще в этой глуши? Верблюдам? А наши не станут выбрасывать такую реликвию, как конверт. Хранить будут вместе с письмами. Отрезать кусок, где красивая марка, — вовсе не сделают такого!

— Видите, логически рассуждая, вы привели меня к мысли, что письмо все-таки получил ваш отец. И заменил картонку полоской от конверта, потому что она стала ему милей, а? Элемент вероятности тут есть. А вот где остальная часть конверта с указанием адресата, с обратным адресом и содержимое — это уже вопрос другой.