Я не свидетель

— В ДОК еду, ремонт затеяли, полы прогнили, доска нужна.

— А почему ж не из центра едете? «Семерка»-то оттуда идет до самого ДОКа?

— Я тут в хозмаг заходил, рояльные петли искал, — нашелся Михальченко. — Пойдем пивка попьем, тут недалеко «Пивной бар» новый открыли.

Немного поколебавшись, Вялов согласился.

Народу в баре было много, по дороге домой с работы грех в душный день не заглянуть сюда. Они сели за только что освободившийся столик. По полкружки осушили залпом, с разгона. Говорили о том, о сем. Михальченко не спешил, не «жал на газ». Допив, взяли еще по кружке.

— Кого-нибудь из старых знакомых не встречаешь, Виктор Андреевич? осторожно спросил Михальченко.

— Кого имеешь в виду, Иван Иванович? — насторожился Вялов.

— Да так, вообще.

— Слушай, опер, ты мне уху из таракана не вари, — приблизил к нему лицо Вялов. — Что нужно — выкладывай, но не выпытывай. Будешь темнить, вот тебе два рубля за пиво и будь здоров.

— Ладно, извини. Сдаю карту: Басик Володька не навещал тебя?

— Вон что… В начале месяца вдруг заявился, два года где-то пропадал, а тут — с бутылкой в гости. В хату я его не пустил, жена дочку купала, да и не хотел я, чтоб она его харю видела, не любит его, грозила, что если сунется, кипятком ошпарит… Толковали мы с ним во дворе на скамеечке, где детская площадка. «Ты бы, — говорит мне, — хоть стаканы взял, не из горла же цедить на глазах у людей». — Я ему внушаю: «Вот что, Басило, пузырь свой спрячь, пить не стану, у меня не день рождения. Толкуй, если есть дело». — «Дело у меня простое: ко мне кореш с Кавказа приехал. Нужна хата, где можно спокойно пожить». — Я ему отвечаю: «Дела твои, Басило, меня не колышут. Нету у меня такой хаты, так что извини и отвали». — «А ты не спеши, подумай. Человек хорошо положит, сколько запросят, и тебе перепадет». — Я, конечно, мог попробовать, есть у меня знакомый такой Леня Локоток, мать померла, один, не женатый в двухкомнатной квартире. Мы когда-то с ним в одном дворе жили, в футбол гоняли. Скупой пердун. Он бы согласился. Иногда сдает квартиру, а сам переезжает на время к кому-то. В прошлом году ко мне двоюродный брат с семьей в гости приезжал, пять человек, у меня тесно, дочке тогда только годик исполнился. Я с Леней и договорился, за плату, конечно. Но он их, сука, ободрал хорошо, брал как на каком-нибудь курорте в разгар сезона, будто у него и пляж под окном. Но не захотел я Басиле давать эту хату. Кто знает, что за человек с Кавказа, по какому делу? Не стал впутывать Локотка. С этим Басило и отвалил.

— А где этот Локоток Леня работает? — спросил Михальченко. — Где живет?

— Раньше подфарцовывал, потом пошел то ли манекенщиком, то ли натурщиком… Живет на Саксаганского, 12, квартира 8. Но уговор наш помнишь: я тебя уже давно не знаю, а ты про меня забыл?

— Все будет путем, Виктор Андреевич.

— Ладушки, — Вялов сделал большой глоток из кружки. — Как рука?

— Заживает потихонечку. Видишь, даже кружку уже держу.

— Сколько же суд сунул этому герою?

— Червонец.

— На волю солидным человеком выйдет, — усмехнулся Вялов.

— Его туда не приглашали, сам напросился…

Допив, они вышли из подвальной полутьмы бара и оба зажмурились от солнца, клонившегося к закату, но еще яркого и горячего.

— Тебе точно надо на ДОК или поедешь в другой раз? — хмуро спросил Вялов.

— Поеду в другой раз, — откровенно засмеялся Михальченко.

— Постарайся больше с такими просьбами меня не пасти.

— Постараюсь. Сам не хотел, но дело серьезное: кровью пахнет.

Подошел троллейбус, они попрощались, Вялов успел вскочить на подножку…

Придя к себе, Михальченко позвонил знакомой девочке в адресное бюро:

— Шурочка, привет!.. Как кто?! Михальченко, да, тот самый… Голос мой забывать стала… Шурочка, проверь мне такого дядю: Локоток Леонид, Саксаганского, 12, квартира восемь… Не знаю… Думаю лет тридцать-тридцать пять… Хорошо, жду… Запиши мой новый телефон, продиктовал.

Он выполнил просьбу Остапчука. Правда, информация Вялова оказалась весьма скудной: Басик искал для приезжего из Армении тихое жилье, в гостиницы не рискнули соваться. Большего Вялов, видимо, не знал, Михальченко был уверен, что тот не темнил. На этом миссия Михальченко была исчерпана. И то, что он стал разыскивать адрес Локотка, который вроде бы и не имел отношения к делу, которым занимался Остапчук, было не азартом, а скорее профессиональная инерция: логика подсказывала, что ежели этот Локоток жаден, фарцовал, сдавал квартиру для непрописанных, где гарантия, что об этих его достоинствах знал только Вялов? В той среде, к которой принадлежал Басик, связи самые неожиданные, и Басик мог выйти на Локотка без Вялова. Была и еще одна причина, заставившая Михальченко сделать большее, нежели его попросил Остапчук: кто знает, не придется ли Михальченко и Левину когда-нибудь идти на поклон за какой-нибудь услугой к капитану Остапчуку. Вот пусть и Максим Федорович чувствует себя хоть небольшим, а все же должником…