Я не свидетель

— Нет его. В магазин за молоком ушел.

— А скоро вернется?

— Кто знает, какая очередь там. А кто спрашивает?

— Михальченко.

— А-а… Что передать? — Михальченко уловил в голосе женщины то ли тревогу, то ли разочарование, и чтобы успокоить жену Вялова, знавшую, кто такой Михальченко, что и по какой причине когда-то познакомило и связало Михальченко с ее мужем, сказал:

— У меня тут пустое дельце, хочу с Виктором посоветоваться.

— Придет, скажу, что вы звонили. Телефон ваш знает?

— Знает…

Минут через двадцать позвонил Вялов:

— Привет. Что опять засвербило?

— Здорово, Виктор Андреевич. Ты извини, что беспокою, да еще в субботу.

— Ладно, телись.

— У этого Лени Локотка есть баба. Не знаешь ее?

— Настырный ты, опер. Ну знаю, Ольга Лынник. Хорошая девка. Любит его.

— Замужем?

— Да. Как говорится, случайный брак. Мужик где-то в районе пропадает, в колхозе цех имеет, кулечки целлофановые лепит. Домой приезжает раз в неделю. Что это ты по ее душу?

— Да проходит тут она краешком, зацепилась.

— Что-нибудь серьезное?

— Не думаю, — уклончиво ответил Михальченко.

— Не обижай ее, девка действительно хорошая. Тут уж верь мне.

— Я тебе всегда верю, Андреевич. Хорошего человека обижать не стану. Тут уж и ты мне поверь. Я тебя не подведу.

— Ишь ты, Христос. Просто нужен я тебе, за пазухой в тепле держишь на всякий случай.

— Зря ты так, Андреич.

— Ладно, ладно, пошутил я. У тебя все вроде?

— Да. Спасибо. Извини, — Михальченко опустил трубку. Нехороший осадок остался после этого разговора, вроде как плевок получил. С другой стороны и Вялова понять можно: нельзя человеку всю жизнь напоминать о его прошлом, соваться с разговорами на одну тему, будто о другом, приятном, с ним и говорить непристало.

28

Тихо пропищал телефонный зуммер. Левин снял трубку.

— Товарищ Левин?

— Да.

— Это из поликлиники. Я выполнила вашу просьбу. Больной Иегупов действительно был на ВКК семнадцатого апреля около пяти вечера. Ему закрыли бюллетень.

— Как вы установили время?

— По записи. Он третий с конца. После него было еще только трое больных, а ВКК у нас до шести. Если в среднем по двадцать минут на человека, то и получается, что Иегупов явился на прием в семнадцать, плюс-минус пять минут.

— Огромное вам спасибо.

Пока Левин разговаривал, Михальченко смотрел на него, пытаясь угадать, с кем.

— С Иегуповым вроде все сходится, — закончив разговор, Левин повернулся к нему. — Это звонила главврач из поликлиники. Семнадцатого он был там около пяти часов. Так что старик не соврал. Займемся плащом?

— Давайте. — Михальченко созвонился тут же с отставным полковником Кукиным, договорился, что заедет за плащом, объяснил, что нужен он на короткое время, может на день, не больше, для опознания. И получив согласие, тут же уехал.

Они не собирались проводить опознание по всей форме, это — в случае чего — дело следствия. Им же достаточно было непротокольных устных заверений Александра Тюнена и Иегупова, что этот или похожий плащ принадлежал Тюнену.

Михальченко привез плащ, повесил его на вешалку в своем кабинете рядом со своим и Левина вещами, специально принесенными из дому. Посоветовавшись, они решили сперва пригласить Иегупова, а затем Александра Тюнена.

— Я съезжу за ним на машине. Старик хромает. Привезем и отвезем его, — сказал Левин.

— С бензином плохо. Стасик жаловался, что по часу торчит на заправке.

— Не жмотничай, Иван. Не для прогулки надо… А ты пока свяжись с Тюненом. Если в гостинице его не поймаешь, попроси дежурную, пусть передаст, чтоб обязательно нам позвонил…

Иегупова Левин застал. Длинной шваброй с намотанной на нее тряпкой тот протирал ненавощенный паркет, сильно отжимая крепкими руками лишнюю воду с тряпки в ведро.

— Антон Сергеевич, вы не смогли бы съездить со мной? Я на машине. Домой вас тоже отвезут, — сказал Левин, стоя в дверях, чтоб не ступать на вымытые клепки. — Это займет у вас максимум час.

— Что там за дело такое срочное?

— Хотим показать вам одну вещь.

Ничего не ответив, Иегупов поставил в угол швабру, ушел за занавеску мыть руки, затем стянул старую сорочку, надел поновей. Оглядел мятые заношенные брюки с пузырями на коленях и махнув рукой, сказал:

— И так сойдет. Пошли, что ли? Георга не нашли?

— Пока нет…

Через пятнадцать минут они были в бюро.

— С сыном созвонился? — спросил Левин Михальченко.

— Да.

— Хорошо. Проходите, Антон Сергеевич, — предложил Левин.

Старик проковылял к центру комнаты.

— Антон Сергеевич, там в углу стоит вешалка, на ней висят плащи. Посмотрите внимательно, какой из них вам знаком.

— И что дальше? — спросил Иегупов.

— Посмотрите, посмотрите.

Иегупов прошел к вешалке у окна. Михальченко специально перенес ее из темного угла поближе к свету.

— Вроде бы этот был у Георга, — недолго разглядывая плащи, Иегупов указал на темно-синий с погончиками, привезенный от Кукина. — Да, он самый.

Хотя Михальченко и Левин не сомневались, что Иегупов опознает именно этот плащ, все же переглянулись.

— Теперь куда? — не зная, что ему велят дальше, спросил Иегупов.

— Вот и все. Поедете домой, вас шофер отвезет. Спасибо вам, — сказал Левин.