Я никогда не отдаю своего

– У меня другой компот. Ты же знаешь, Лиза не любит чужих, да и мне физзарядка не повредит, – при воспоминании о Лизе я улыбнулась. – Так вот, у Всеволода Константиновича есть домработница Нелли Михайловна, адрес потом у Оксанки спросишь. Она у него убирается по понедельникам, а убили его, как я поняла, в ночь с понедельника на вторник.

– То есть ты хочешь сказать, что она могла что-то знать, а возможно, даже видеть убийцу?

Я снова вместо ответа только пожала плечами.

– Ты чего вечером делаешь? Может, посидим, а то давно не виделись?

– Приезжай.

– Тогда я к тебе часиков так в семь-восемь заскочу.

Мы простились с Валькой до вечера, и я поехала домой.

На работу я сегодня решила не ходить, к тому же у меня недельный отпуск. Могла себе такое позволить, раз трудилась управляющей банком, главным акционером которого и являлась.

Приехав домой, первым делом я стала разбирать сумку с вещами, до которой у меня вчера так и не дошли руки. Как только с ней было покончено, я решила заняться приготовлением обеда. Готовить я так толком и не научилась. Спасибо Надежде: перед отъездом она приготовила мне кучу полуфабрикатов, чтобы я не умерла за время ее отсутствия с голоду. Я вынула из холодильника замороженные котлеты, картофель, овощи для салата и приступила к готовке. Валька любитель много и вкусно поесть. Для меня всегда оставалось загадкой, как он при таком аппетите умудрялся оставаться таким худым. К семи часам стол был накрыт. Осмотрев стол, я достала из бара бутылку коньяка и поставила на стол, этого мне показалось недостаточно, и я достала из холодильника початую бутылку водки. У Вальки все напитки поделены на настроение. Если настроение хорошее, он пьет коньяк, если будни жизни – водку. Иногда за вечер оно меняется: как говорится, начали за здравие, кончили за упокой.

Валька пришел, как и обещал. И сразу же уселся за стол.

– Извини, Шурик, жрать хочу, аж желудок сводит.

Валька с первого дня нашего знакомства звал меня только так и никак иначе. Я всегда была для него другом Шуриком.

Первые десять минут прошли в тишине, рот Вальки был занят быстрым поглощением еды.

– Что будем пить? – спросила я, как только он оторвался от еды.

– Коньяк, естественно.

И забрав у меня из рук бутылку коньяка, разлил по фужерам.

– Сегодня великий праздник, нас покинул такой уважаемый человек.

Валька поднял бокал и залпом выпил, я, в отличие от него, только пригубила.

– Ты стал копией своего отца. Нельзя иронизировать по поводу смерти человека, какой бы он ни был, – а потом спросила: – С домработницей удалось поговорить?

Валька снова наполнил свой фужер, но теперь стал пить маленькими глотками.

– Поговорили, только ничего существенного она сказать не смогла. Да, в понедельник она убиралась, как обычно. Гостей Князев не ждал, иначе, как она выразилась, «помимо уборки пришлось бы еще и готовить, эта же вертихвостка в Париж укатила».

– А что «вертихвостка» говорит?

– А вот Оксана прелюбопытную вещь сообщила. Она утверждает, что Князев кого-то ждал. Сначала попросил ее взять тур в Париж, а потом, сославшись на дела, ехать отказался. Но путевку возвращать не стал, а настоял, чтобы Оксана поехала одна. И она думает, что он сделал это специально. Как тебе такое?

Я подвинула свой опустевший фужер к Вальке, он намек понял и снова наполнил мой фужер. Про свой тоже не забыл. Я подняла фужер к свету: коньяк был красноватого цвета с бронзовым отливом, затем покрутила фужер, понаклоняла в разные стороны, наблюдая за потеками на его стенках.

– Оксанка соврет – недорого возьмет. А то что Оксанка полетела одна, означает, что он хотел ее сбагрить. Оксанка бы в жизнь одна никуда не поехала, – рассуждала я вслух, а потом спросила: – А какие у вас версии по убийству?

– Ну, само собой первой идут разборки между группировками, ограбление тоже не отметаем, ну и жена могла заказать.

– Начнем с Оксанки. Конечно, глупа, но слишком меркантильна. Для нее Всеволод Константинович был журавль да к тому же в руках. От его смерти она все теряет – они же не были расписаны. Так что я бы ее из числа подозреваемых исключила. А вот со всем остальным непонятно. Про разборки я ничего не знаю, а вот ограбление… Непонятное оно какое-то. Вот скажи, зачем вору брать большую, тяжелую шкатулку из сейфа, когда на столе у него стоит табакерка, легче, меньше и ценится на рынке антиквариата в несколько раз больше? Вы еще не выяснили, что конкретно пропало из сейфа?

– Жена, то есть сожительница, не в курсе, что именно находилось там.

– И пулевые отверстия эти… Ты обратил внимание на этот контрольный в голову, словно стреляли с закрытыми глазами?

Я продолжала наклонять фужер, наблюдая за коньяком, словно он живой организм, это помогало мне размышлять.

– Да ну все это к черту, лучше расскажи, как там поживает Лизок? – перевел разговор Валька.

– Прекрасно. Рисует пейзажи, так что сверли дырки в стенах для ее картин.

– А с Артуром как? Удалось поговорить?

– А что с Артуром? Встретила, привезла.

– И все?

– И все. Если я ему буду нужна, придет. А на нет и суда нет.

– Ну, ты хоть сказала ему о дочери?

– Зачем?