«Я отведу тебя в музей». История создания Музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина

Ирина Александровна участвовала и в подготовке поворотной для «оттепельного» поколения выставки Пабло Пикассо в 1956 году, когда, перед открытием, писатель Илья Эренбург успокоил тысячную толпу, воскликнув: «Товарищи, вы ждали этой выставки двадцать пять лет, подождите теперь спокойно двадцать пять минут».

Спасённые витражи

Антонова не занимала никаких административных должностей, занималась только искусством, научной работой. Но в феврале 1961 года всё тот же Виппер предложил ей возглавить Пушкинский музей. На Волхонке началась эпоха Антоновой. И, конечно, пришлось заниматься не только выставками, каталогами и исследованиями, но и ремонтом. А значит – ходить по кабинетам, где просителей не всегда встречают дружелюбно. Но тут сказался дипломатический талант Ирины Александровны: она умела находить нужный тон для разговора с самыми занятыми людьми страны. Помогало и то, что она не считала себя небожительницей, а «их» – бездушными функциями. «Кукиш в кармане не держала, не приемлю его принципиально», – признавалась Ирина Александровна.

После войны музейную крышу с витражами отреставрировали не лучшим образом. «Протечки» – это слово частенько звучало в кабинете Антоновой. И однажды она решилась написать председателю Совета министров Алексею Косыгину: «Надо спасать музей!» Как ни странно, он ответил незамедлительно: «Не дать разрушиться, срочно принять меры» – и начался основательный ремонт шуховских витражей. Музей стал уютнее и светлее, а главное – исчезли испарения, опасные для экспонатов, для уникальных интерьеров.

Увидеть Джоконду

Перекрытия, маляры, ухоженный дворик, новые помещения, превратившие Волхонку в музейную улицу – всё это, конечно, важно. Но главное – это всё-таки необычные выставки, фестивали, учебные программы, которые придали музею узнаваемое «лица необщее выраженье» и воспитали несколько поколений искусствоведов и просто неравнодушных людей, которые никогда не забудут уроков Ирины Антоновой.

Илл.31. Легендарные московские «гастроли» Джоконды

В мае 1971 года в Москве с немалым размахом прошла генеральная конференция ИКОМ (Международного совета музеев). В СССР тогда много говорили о разрядке напряженности в мире – и контактам с иностранными коллегами придавали серьезное значение. Но, чтобы всё не ограничилось «показухой», требовались инициативы, требовался талант. По предложению Ирины Александровны, 18 мая, день открытия конференции объявили Международным днем музеев. Его отмечают и в наши дни. Ирина Антонова подарила коллегам праздник! Но главное – в жизни музея стала больше интернациональных проектов.

В 1974 году, узнав, что знаменитое творение Леонардо да Винчи – Джоконду – выставляют в Японии, Антонова решила привезти этот шедевр в Москву: «Я страстно хотела, чтобы у нас в стране ее увидели». С этой идеей она пришла к министру культуры СССР Екатерине Фурцевой – и та ответила несколько самонадеянно, но в своем наступательном стиле: «Французский посол в меня влюблен. Попробуем – может быть, он сумеет убедить своих…» И получилось! Только французы поставили условие, что витрина Моны Лизы должна состоять из пяти слоев стекла. И надо же такому случиться, что, когда картину устанавливали в Пушкинском музее, лопнуло три стекла… К счастью, его заказали с солидным запасом – и все условия удалось соблюсти. Советские люди, у которых было совсем немного возможностей побывать в Париже, готовы были по семь часов выстаивать в очереди, чтобы увидеть улыбку Джоконды. Это воспринималось, как чудо. За полтора месяца около 300 тысяч человек побывали на этих гастролях одной картины… Это был последний заграничный вояж ренессансного шедевра из парижского «Лувра».

Декабрьские вечера

Она не умела работать осторожненько, по удобным, давно сложившимся, академическим стереотипам и шаблонам. И самой удивительной затеей Антоновой, конечно, стали Декабрьские вечера – как и всё, что создавалось в музейном пространстве в содружестве со Святославом Рихтером. Пианист стал постоянным посетителем музея в 1949 году, садился за инструмент в знаменитых залах, готовил там новые программы. Они с Ириной Александровной родились в один день – 20 марта. Правда, в разные годы. Из смущения Антонова никогда не рассказывала ему об этом совпадении. Рихтер случайно узнал об этом только за два года до своей смерти – и поздравил с негодованием: «Как же так? Вы мне в этот день приносите цветы, подарки, поздравляете, и на этом всё кончается! Как Вы могли утаить?» А она умела хранить тайны и использовать фигуры умолчания. Такая манера: рассказывать чуть меньше, чем знаешь.

Илл.32. Ирина Антонова и Святослав Рихтер