Я ползу сквозь (ЛП)

Я представляю себя человеком-водоворотом, непрерывно выворачивающимся с одной стороны на другую и обратно, как Чайна, так что даже мое сердце постепенно выворачивается.

– Странные у тебя мысли. Не знаю, как бы это выглядело.

Я отвечаю вслух:

– Как автокатастрофа. Или бомба. Или стрельба в школе. Как записка: «Ушли спать. Разогрей ужин из морозилки. Не забудь выключить свет».

Тут Патрисия снова останавливается и достает баночка. Она собирает туда слезы и предлагает мне тоже поплакать; я отвечаю, что никогда не плачу. Потом рассказываю ей сон, от которого она меня оторвала. В этот раз было всего два гроба – маленький и совсем маленький.

– Что это значит? – спрашивает Патрисия.

Я мысленно отвечаю: «Это значит, что могло быть хуже».

В Месте Прибытия есть волшебное место. Я не верю в магию, значит, она объясняется какой-то геологической или химической причиной. Утром спрошу Густава. А пока я сижу и смотрю, как Патрисия и еще двое, эксперт по праву и гениальный математик, собирают в баночки слезы. Никто не говорил гадостей, от которых они бы могли расплакаться. Никто их не бил. Никто не подал заявление о расторжении брака с ними. Никто не заставил их проходить стандартное тестирование. Никто не прислал предупреждение о бомбе. Они просто пришли сюда, встали в волшебное место и начали плакать. Я предполагаю очевидное – что слезы и будут топливом вертолета.

– Не совсем, – отвечают Патрисия.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, как вы сюда прилетели? И почему сбежали из дома? Зачем вы прилетели в место, о существовании которого даже не подозревали?

Они проливают сотню слез, а я думаю над ответом. У меня их множество: «Скука, свобода, тревоги, ответы, мужчина из-за куста, Густав…»

В моей голове раздается голос Патрисии: «Это все как-то связано с твоим сном про два гроба, так?»

– На каникулах родители ездят со мной в жутковатые места, – начинаю я. – Иногда в отелях есть бассейн, но мы не купаемся в знак уважения к мертвым.

Я вспоминаю два гроба из сна – маленький и совсем маленький. В грудной клетке появляется такое ощущение, как будто там что-то сверлят. Трое гениев плачут много часов. После того, как набирается три полных баночки слез, их тщательно завинчивают и закапывают и мы вчетвером выходим из места плача. Я чувствую облегчение. Там я все время чувствовала сильную боль, хотя и не плакала.

Математик и эксперт по праву расходятся в разные стороны. Патрисия просит меня подождать снаружи, пока она не залезет в домик, и досчитать до сотни. Не успеваю я добраться до пятидесяти, как дверь открывается и выходит Густав.

– Сегодня улетим, – говорит он. – Возьмем с собой Патрисию, – говорит он. – И надо будет все-таки написать экзамены. Наверно, в понедельник.

========== Интервью, выпуск третий — пятница ==========

В пятницу мужчина с первым лучом рассвета скатывается с гигантской кровати в номере отеля, идет в ванную и мочится так громко, что будит лежащую под одеялом женщину.

Интервью первое. Лансдейл Круз

– Ты что, не любишь рано вставать? – спрашивает мужчина.

– Нет, – она зажмуривается и снова залезает с головой под одеяло.

– Хочешь, закажем завтрак в номер?

– Нет.

– Здесь великолепные яйца Бенедикта, – замечает мужчина. – Взять тебе тарелку?

Она что-то отвечает, но из-под одеяла не слышно. Мужчина заказывает в номер две порции яиц Бенедикта и кофейник, а потом прыгает на кровати, пока девушка наконец не высовывает голову наружу.

– Пошел в жопу! – кричит она.

– Ой, да ладно тебе.

Она смотрит на него во все глаза. «Ой, да ладно тебе»?

– Не будь маленькой лентяйкой!

– Маленькой лентяйкой? – переспрашивает она. – Тебе что, девяносто? Так больше не говорят.

– А я говорю.

– Ну и пошел в жопу! – повторяет она.

– Ой, да ладно тебе, – повторяет он.

Лансдейл с трудом садится. Ее волосы оплели подушку и, как виноградная лоза, вскарабкались по спинке кровати. Она разматывает локоны, намотавшиеся на прикроватную лампу и спрашивает:

– Все вы говорите только «ой, да ладно тебе». – Мужчина растерян. – Других способов добиться своего у вас, видимо, нет.

– Вчера вечером ты сказала мне, что хочешь чего-то серьезного, – спрашивает мужчина. – Помнишь?

– И с тех пор мои волосы выросли на три метра, ага.

Лансдейл берет свой телефон и фотографирует мужчину в одних трусах. Потом улыбается.

Через полчаса приносят завтрак, и Лансдейл задумывается, что, возможно, не хочет выходить за этого мужчину.

«Он сморкается в душе, а еще лысеет. Думаю, я достойна лучшего».

Интервью второе. Школьный секретарь

На всех дверях школы висит табличка: «Не входить. Идет тестирование». Секретарь не пускает мужчину в здание. Когда он звонит в домофон третий раз, она встает из-за стола и одними губами произносит: «Уходите». Он помахивает удостоверением журналиста.

– Что вам нужно? – спрашивает она по домофону.

– Я приходил вчера и позавчера. Я делаю сюжет о пропавших детях.

– Их уже нашли. Уходите.

– Их нашли? – переспрашивает он. – Мне нужны подробности.

– Идите купите чертову газету, – советует секретарь.

Интервью третье. Старик в магазинчике