Я помню тот Ванинский порт: История великих лагерных песен

Чрезвычайно важны в этом смысле замечания авторов сборника «Заключённые на стройках коммунизма. ГУЛАГ и объекты энергетики в СССР». В книге справедливо подчёркивается, что «важнейшими индикаторами низкой эффективности экономики ГУЛАГа с первых шагов её существования были так называемые антимеханизаторские настроения, крайний дефицит квалифицированной рабочей силы и невозможность её воспроизводства непосредственно в рамках лагерной системы. Экономика НКВД, основанная преимущественно на тяжёлом физическом труде, отторгала технический прогресс еще в большей мере, чем неэффективная советская экономика в целом». Другими словами, в условиях первых шагов индустриализации даже на воле катастрофически не хватало опытных трактористов, водителей, экскаваторщиков и т. п., не говоря уже о лагерях, где подавляющая часть заключённых состояла из уголовников или «контриков» (то есть партсоваппарата и интеллигенции). Лагерному начальству было проще и удобнее использовать ручной тяжёлый труд именно поэтому, а не потому, что «Сталинцу» сил не хватало. Согласно аналитическим данным, даже те немногочисленные механизмы и оборудование, которые поступали на объекты ГУЛАГа в довоенные годы, использовались плохо, простаивали и приходили в негодность. Так, проверка на строительстве Куйбышевского гидроузла выявила, что экскаваторы в первом квартале 1939 года «давали лишь 28,3 % чистой работы к рабочему времени, а количество работающих автомобилей составляло 49 % от их списочного числа». В мае 1940 года инспекция показала, что «на Волгострое мощный импортный экскаватор “Любек” пролежал свыше 3 лет и только сейчас намечен к продаже как ненужный; новый экскаватор “Дитчер” в течение 2 лет не был в употреблении и не намечается к использованию в дальнейшем; на один из участков этого строительства были завезены 7 жёстких дерриков[31]

, из них только 2 и то частично были использованы, а остальные 5 лежат более 2 лет неиспользованными».

К началу 1950-х годов эта чудовищная статистика несколько изменилась к лучшему. Так, на строительстве Волго-Донского канала, Цимлянского гидроузла и оросительных систем простои одноковшовых экскаваторов за восемь месяцев 1952 года составляли 21,3 %, а многоковшовых — 13,8 %. На строительстве Куйбышевской ГЭС эти показатели составляли 11,4 и 40 % соответственно, Сталинградской ГЭС — 19,2 и 9,7 %. Сказалось то, что к этому времени техническая грамотность и профессиональная подготовка советских рабочих резко повысились. Причём не в последнюю очередь в результате войны. Огромная танковая мощь Советского Союза сослужила добрую службу: любой бывший танкист легко осваивал сельскохозяйственную и строительную технику. Дороги войны также «обкатали» тысячи водителей автотранспорта. К сожалению, немало этих людей попало и в лагеря. Но всё же постепенная механизация тяжёлых и трудоемких работ на лагерных стройках, с одной стороны, снижала потребность в большом количестве заключённых, с другой — повышала спрос на квалифицированные кадры. Чем дальше, тем больше становилось очевидным, что с топором, тачкой и кайлом в современных условиях катастрофическое отставание от развитых стран обеспечено.

«Я вернусь раньше времени…»

Особого внимания заслуживает обещание лирического героя песни: «Я вернусь раньше времени, дорогая, клянусь!» с уточнением — «Как бы ни был мой приговор строг». Подобного рода заверений мы не встретим ни в одной арестантской песне. При этом речь не идёт о побеге: лагерник описывает, как он вернётся домой вполне открыто… Существовал ли в период создания лагерного танго способ выйти на свободу раньше определённого судом срока? Ну, была актировка, то есть освобождение по причине тяжёлой, неизлечимой болезни. Однако вряд ли именно на это уповает заключённый, обращаясь к любимой. Тогда на что же?

Самым действенным способом заслужить реальное сокращение лагерного срока являлась система так называемых «зачётов рабочих дней», когда при выполнении и перевыполнении норм выработки срок наказания соответствующим образом сокращался: например, два отбытых дня засчитывались за три, три — за четыре, один день — за два и даже один день — за три дня.