Я помню тот Ванинский порт: История великих лагерных песен

Снова обратимся к Шаламову: «Воров, бывших участников Отечественной войны, стали десятками тысяч грузить на пароходы и поезда и под строжайшим конвоем отправлять в многочисленные трудовые лагеря, деятельность которых ни на минуту не замирала во время войны… Лагеря стали быстро наполняться уголовщиной. С особым вниманием комплектовались два больших отдалённых лагеря — Колыма и Воркута. Суровая природа Крайнего Севера, вечная мерзлота, восьми-, девятимесячная зима в сочетании с целеустремлённым режимом создавали удобные условия для ликвидации уголовщины… На Колыму и Воркуту стали приходить эшелон за эшелоном осуждённых по Указам 1947 года. Хотя в трудовом отношении блатные были малоценным материалом и вряд ли были особенно пригодны для колонизации края, зато бежать с Крайнего Севера было почти невозможно. Стало быть, задача изоляции разрешалась надёжно».

Автор очерка «Сучья война» считал, что именно эти этапы в определённой мере спровоцировали кровавую войну в воровском мире, которая получила название «сучьей». Факты, мемуарные свидетельства говорят о том, что первоначально, скорее всего, гулаговское начальство действительно опиралось на фронтовиков-уголовников — но прежде всего на тех, кто не принадлежал к профессиональному криминальному сообществу. Среди наиболее ярких фигур такого плана можно назвать хотя бы Сашку Олейникова — коменданта Ванинской пересылки, а также ряд других ярких представителей «сучьей масти», к которым некоторые исследователи причисляют и Василия Пивоварова — «главного суку Советского Союза».

Феликс Серебров, который отбывал наказание в ГУЛАГе с 1947 года, в интервью составителям сборника «Тюремный мир глазами политзаключённых» вспоминал:

«Люди, которые вчера держали автоматы, фронтовики, которые проливали кровь за то, чтобы вернуться к благополучию, вдруг попадали в тюрьмы. А они внутри себя оставались организованными.

— Фронтовики — не уголовники, почему они, в основном, заполнили тюрьмы?

— По разным статьям. Были по Указу. Какая-то часть за бандитизм. То есть был период, когда по приказу Жукова отдали на растерзание Германию. То есть на какой-то срок разрешили грабежи. Но история сейчас об этом умалчивает. Разрешить-то легко, запретить тоже легко, но остановить людей не так просто…»

И вот тут «честные воры» также сыграли на руку чекистам, устроив обструкцию своим бывшим соратникам, воевавшим на передовой. Блатари-фронтовики, отторгнутые «криминальными коллегами», бросились на поддержку бывших братьев по оружию! Именно представители «военщины» на первых порах предложили свои услуги администрации. И чекистам было легче решиться на этот союз, который — как им казалось — сулил немалые выгоды. Ведь поддержки лагерного начальства искали хоть и уголовники, но всё же люди, проливавшие кровь за Родину! К тому же эти «сознательные» заключённые хотели помочь администрации в наведении порядка, ненавидели воров, готовы были взять на себя всю грязную работу, связанную с применением насилия! В конце концов, что, кроме пользы, может дать резня в воровском мире? — рассуждали чекисты. Чем больше ворья погибнет с обеих сторон, тем лучше. Спокойнее станет и в лагерях, и на свободе. В этих рассуждениях была своя логика. Но дальнейшие события доказали ошибочность мечтаний лагерных теоретиков.

Уголовники, прошедшие страшными дорогами войны, видевшие море крови и легко умевшие её проливать, рьяно взялись за дело. Особенно «суки» из блатарей, которые не смирились с тем, что им определили место среди «овец». А самое главное: у них уже не было предубеждения против людей в погонах. Они и сами носили погоны, а некоторые во время войны дослужились до офицерских чинов.

«Суки любят острый нож»

Чекисты предоставили «сукам» «зелёную улицу», которую те с единомышленниками активно принялись мостить трупами воров. По преданиям старых лагерников, в 1948 году «ссученные» на «толковище» в бухте Ванино приняли свой собственный, «сучий закон». Его краеугольным камнем стало сотрудничество с администрацией, поддержка со стороны лагерного начальства в кровавой резне с ворами. Отступникам нужен был сильный союзник: ведь они составляли меньшинство и в воровском, и вообще в лагерном мире.