Я помню тот Ванинский порт: История великих лагерных песен

Есть заводы ремонтные, которые давно перестали и быть ремонтными, а стали механическими…

Есть заводы по производству аммонита, электролампочек и т. д., и т. д. Всюду работают арестанты. Есть поселки Санитарного управления, где свои законы, своя жизнь.

Словом, на Колыме важна не только “общая” удача — попасть на хорошую работу, в придурки, или получить “кант”, но и попасть в то или иное из десятков управлений Колымы, где в каждом — разная особая жизнь».

Но ни один из сидельцев даже на самом «тёплом» местечке не мог чувствовать себя в безопасности: всегда перед ним маячила жуткая перспектива попасть «на золото». Это было самой страшной угрозой во всех управлениях. Так что выражение «золотые деньки» на Колыме пахло смертью…

«Чудная планета»: от Геродота до Берзина

Но ежели Колымский край столь суров, отчего в песне Колыма названа «чудной планетой»? Прежде всего, это — аллюзия на уже известную нам лагерную частушку:

Колыма, Колыма,Чудная планета:Девять месяцев зима,Остальное — лето!

Как справедливо замечают Джекобсоны в своём исследовании песенного фольклора ГУЛАГа: «Эта частушка стала одной из популярных в лагерях, т. к. заключённые могли легко изменить место (Воркута, Ныроблаг, Усольлаг и т. д.) и количество зимних месяцев от девяти до двенадцати». Например, в романе Екатерины Матвеевой «История одной зэчки» одна из героинь говорит: «Там, подрузя, “Воркута — новая планета, двенадцать месяцев зима, остальное лето”». Но самое популярное место — всё-таки Колыма. Отсюда исследователи делают вывод, что поговорка родилась именно здесь.

Нашёлся даже претендент на авторство — народный поэт Калмыцкой АССР Константин Эрендженов, который сам 20 лет отбыл на Колыме в качестве заключённого. Как свидетельствуют те же Джекобсоны со слов американца Х. Э. Гафта, ему рассказал о своём авторстве сам народный поэт: «Встреча Гафта и Эрендженова состоялась на Всесоюзной конференции МВД СССР по проблемам перевоспитания правонарушителей в г. Харькове в ноябре 1981 года». Позднее Эрендженов активно распространял эту версию в расширенном варианте: якобы четверостишие написано им на калмыцком языке, а перевёл частушку Алексей Баталин, ленинградский преподаватель и такой же зэк. С ним поэт действительно отбывал срок. Правда, неясно, зачем Баталину надо было перекладывать четверостишие на русский язык, если сам Эрендженов прекрасно говорил и сочинял по-русски: учился он в Саратовском университете.

Но суть не в этом. Эрендженов придумал калмыцкую припевку о колымской погоде или кто-то другой, однако следует заметить, что сама по себе она далеко не оригинальна. Так, ещё древнегреческий историк Геродот Галикарнасский (484–425 гг. до н. э.), описывая земли севернее реки Танаис, рассказывал: «Холода продолжаются в тех странах сплошь восемь месяцев, да и остальные четыре месяца не тепло». Это определение, судя по всему, в Греции стало крылатым выражением, и даже в 200 году нашей эры древнегреческий ритор и грамматик Афиней в своём сочинении «Пир мудрецов» замечал об одном из фракийских городов: «В Эносе стоит восемь месяцев мороз и четыре стужа».

Трудно сказать, разошлась ли эта шутка по миру, однако до России она точно дошла — причём сначала не до Колымы, а до Санкт-Петербурга. Здесь существовали как минимум с XIX века язвительные сентенции: «В Петербурге три месяца зима, остальное — осень», «В Петербурге восемь месяцев зима, остальное — дурная погода». Можно вспомнить и поэму Николая Некрасова «Русские женщины», где во второй части иркутский губернатор отговаривает княгиню Трубецкую от поездки к мужу-декабристу:

Бесплодна наша сторона,А та — ещё бедней,

Короче нашей там весна,Зима — ещё длинней.Да-с, восемь месяцев зимаТам — знаете ли вы?Там люди редки без клейма,И те душой черствы;

На воле рыскают кругомТам только варнаки;Ужасен там тюремный дом,Глубоки рудники…

Итак, восьмимесячная зима по отношению к русскому Северо-Востоку была вполне обычным представлением. Впрочем, колымская поговорка стоит ближе к природе именно этого края, поскольку чудовищные холода здесь действительно сменяются довольно жарким коротким летом. Поэтому, даже указывая на явные источники её возникновения, мы не можем отказать ей в оригинальности.