Я – счастливый Дед Мороз!

Решили вернуться в городок и подыскать там более надежный ночлег, а к съемкам приступить на следующее утро. Однако в Козельске поселиться было негде. То ли гостиница там была закрыта, то ли в ней были заняты все номера. Поскитавшись, мы выяснили, что ночлег нам может предоставить исключительно офицерское общежитие: обычные комнаты с удобствами в коридоре, общей кухней и душем на этаже. Но, намотавшись по Козельску, мы и этому были рады. Там мы, кроме всего прочего, обнаружили сохранившиеся с 1970-х годов аппараты для продажи газировки и газет. Мы даже фотографировались с этими экспонатами, а потом вышли прогуляться по новогоднему Козельску. Все представлялось каким-то чудом: огромные белые сугробы, настоящий мороз, ели с цветными лампочками, раскрашенными вручную. Как будто мы живем не в четырех часах езды на машине от Москвы, а приехали из другой страны. Мы свернули в Дом культуры, на котором красовалось объявление о том, что сегодня будет дискотека, вход – пять рублей.

Оператор с помощником несколько оживились, но оказалось, что танцы сегодня отменили «по пожарным причинам». На самом-то деле в предыдущие дни они прошли слишком бурно, и администрация решила больше не рисковать. Может быть, нас это спасло от более тесного знакомства с местными обычаями.

Далеко от общежития мы решили не уходить. Вернулись, разрумяненные, счастливые. Разложили предусмотрительно приготовленную для нас отцом Нектарием еду, и вечер коротали на гостиничных кроватях в рассказах о том, как кто встретил Новый год дома. Только мы с Васей особо не рассказывали про наши вокзалы. Боялись, что нас не поймут. Мы слушали остальных.

4 января

А утром нас и оттуда выгнали, потому что пришла проверка и строго указала администрации гостиницы, что гражданских в военное общежитие заселять нельзя!

Поэтому к стенам Оптиной пустыни мы снова приехали со всеми своими вещами. Долго ждали благочинного, подпирая недавно восстановленную стену. Нашу машину тут же обступили попрошайки. Оператор сначала пытался им подавать, а потом произнес фразу, которая приводила попрошаек к особой задумчивости: «Пока ничего не ясно!» Мы ею в этом путешествии часто пользовались.

Наконец-то ворота обители для нас открылись, и Оптина пустынь потихоньку начала проявлять себя. Это было заснеженное государство со своим течением времени, своим хозяйством. Его древние традиции пока что только вспоминались монастырем. Он открылся заново одним из первых, незадолго до тысячелетия Крещения Руси, 17 ноября 1987 года. Обитель дважды подвергалась смертельным гонениям – при Петре I и при Ленине. Оба раза ее доводили до полнейшего разорения, и оба раза черное время в Оптиной наступало на почти равные периоды в шестьдесят-семьдесят лет. В советское время монахов изгнали декретом от 23 января 1918 года. Многие из братии были арестованы, сосланы в лагеря и приняли мученический венец.

Пустынь возникла в конце XIV столетия на берегу реки Жиздры из отшельнического скита покаявшегося разбойника Опты. Оптина известна в первую очередь своим небывалым духовным расцветом в середине XIX века, когда здесь подвизалось больше трехсот монахов.

Здесь, как и в предыдущем монастыре, нами занимался благочинный. Отец Порфирий. Он сразу обратил наше внимание на надгробную плиту своего тезки рядом с центральным собором: «На сем месте погребено тело монаха Порфирия – Петра Александровича Григорова. Постригся в 1850 году сорока семи лет от роду и в 1851 году марта 15 мирно почил о Господе сном смертным в надежде Воскресения в жизнь вечную».

Нам было сказано, что этот человек сыграл большую роль в судьбе Николая Гоголя.

В таких местах, как Оптина пустынь даже небольшие события воспринимаются как знаковые. Когда Гоголь подъезжал к обители, за две версты он и его спутник вышли из экипажа и пошли до монастыря пешком. На дороге они встретили девочку с миской земляники и хотели купить у нее ягод, однако, девочка, заметив, что перед ней путники, отказалась от денег и отдала им ягоды даром. «Как можно брать со странных людей?» – сказала она. А Гоголь прокомментировал, что в святых местах благодать распространяется далеко вокруг.

Николай Васильевич Гоголь находился в начале такого интересного явления, когда в Оптину пустынь приезжали выдающиеся люди, духовные лидеры времени, кумиры миллионов. Здесь они обретали наставников, которые помогали им разобраться в самых важных вопросах. В обществе говорили об оптинских старцах – православных монахах, достигших невероятной высоты духа, к которым, забыв про гордость и известность, не стесняясь, едут знаменитые русские писатели, известные журналисты, глубокие философы.