Я – счастливый Дед Мороз!

В первый приезд в Оптину пустынь в июне 1850 года Николай Гоголь многое успел: сначала отстоял всенощную, во время которой молился весьма усердно и с сердечным умилением, посетил нескольких старцев, специально для него организовали экскурсию по обители: показали храмы и здания для прочих нужд. Экскурсию проводил послушник Петр Григоров. С первых минут, как они начали разговор, Гоголь не мог поверить, как у него невероятно много общего с этим человеком. Для обоих ключевой фигурой современности был Пушкин, а его смерть на дуэли стала большой личной трагедией. В своей домонастырской жизни, когда Петр Григоров был гвардейским офицером и служил в конной артиллерии, он однажды признал Пушкина в молодом человеке в штатском, и отдал распоряжение о салюте из пушек в честь любимого поэта, за что был посажен на гаупвахту. Происходило это под Задонском. И название городка тоже ошеломило Гоголя: ведь в Задонском монастыре окончил свои дни святитель Тихон, труды которого писатель особо почитал. Когда за границей Гоголь сочинял первый том «Мертвых душ», он писал друзьям, чтобы ему присылали труды Тихона Задонского. Свою иноческую жизнь Петр Григоров начал тоже в Задонске, в том самом Задонском Рождество-Богородицком монастыре, где и ныне почивают мощи святителя Тихона. В этом Гоголь увидел знак судьбы: перед ним посланник от Тихона Задонского, от святителя, который научил Гоголя осознавать свое истинное предназначение, помог представить самые главные понятия христианства.

Несколько часов, проведенных вместе, делают знаменитого писателя и оптинского послушника близкими людьми, духовными братьями. Образованный, легкий в общении, остроумный Петр Григоров изменил представление Гоголя о монахах и монашестве вообще. Оказалось, чернецы не обязательно должны быть угрюмыми затворниками. Они могут излучать радость, быть веселыми людьми, любить жизнь, иметь свой взгляд на общественные проблемы.

Своему новому знакомому Николай Гоголь рассказал историю, которая произошла в те дни, когда он пребывал в паломничестве на греческом острове Корфу, где находятся мощи святителя Спиридона Тримифунтского. Один английский путешественник не хотел оказать им должного почтения, говорил, что спина угодника будто бы прорезана и через эту прорезь тело набальзамировано. И когда англичанин решился подойти к мощам, Спиридон Тримифунтский резко повернулся и обратились к англичанину спиной. Эту историю потом обсуждала вся Оптинская обитель, позже ее пересказывал сам Амвросий Оптинский.

Чувство любви, которое Гоголь ощутил по отношению к Петру, передалось и на все восприятие монастыря писателем. Он уезжал отсюда через день в блаженном расположении духа, его захлестывали чувства. В Оптину пустынь летели его письма с просьбами о молитвах: «Просите вашего достойного настоятеля, просите всю братию, просите всех, кто у вас усерднее молится и любит молиться, просите молитв обо мне. Путь мой труден; дело мое такого рода, что без ежеминутной, без ежечасной и без явной помощи Божией не может двинуться мое перо…»

Началась переписка с послушником Петром Григоровым, который после пострига стал монахом Порфирием. Инок посылал Гоголю духовную литературу, всячески побуждал к окончанию поэмы «Мертвые души»: «Пишите, пишите и пишите для пользы соотечественников, для славы России…»

Гоголь с детства знал, что является самым главным в его жизни, что определяет его путь. Даже при поступлении в гимназию маленький Гоголь обнаружил знания только по Закону Божию. По другим предметам был подготовлен слабо. Гоголь еще в школьные годы не мог пройти мимо нищего, а если нечего было подать, говорил «Извините». Если денег не было, он мог сказать: «Потом сочтемся» и в следующий раз подать вдвойне.

В Оптину пустынь Николай Гоголь приехал духовно зрелым человеком. Ему 41 год. Он уже написал все произведения, которые составили его славу крупнейшего писателя эпохи. Не завершена только грандиозная поэма о русской жизни «Мертвые души». В паломничествах он уже заезжал так далеко, как мало кто решался в его окружении – до Иерусалима, где отстоял ночную литургию у Гроба Господня. После паломничества в Иерусалим, откуда Гоголь привез камушек от Гроба Господня и кусочек дерева от старых дверей Храма Воскресения, писатель изменился. Даже на лице его были заметны большие перемены. Прежде закрытый для людей, теперь он стал мягок, добр, доступен, снисходителен. Про него говорили, что он дышит христианством.

Близкие люди с опаской поглядывали на Гоголя и его поведение, которое все более и более им казалось странным: он перестал создавать сочинения с необычными сюжетами и удивительными героями.

Когда его обвиняли в том, что творчество стало излишне религиозным, Гоголь замечал, что просто душа теперь стала предметом его искусства.