Я слежу за тобой

На кофейном столике сверкает бриллиантовый браслет мачехи, тот самый, что Холли умыкнула у нее неделю назад и спрятала на самом дне ящика своего письменного стола. Это случилось после того, как Лизетт сообщила Холли, что ее следующей инвестиционной целью будет Чарли.

Они его нашли.

Они знают.

Глава девятая

САРА

Настоящее время

«Я всё вижу».

Слова, которые мы с Холли постоянно говорили друг другу.

Слова, которые мог отправить с неизвестного номера только тот, кто следит за мной.

Слова, которыми меня может запугивать только тот, кто знает, что я подглядывала за Холли.

От шума крови в ушах я с трудом могу думать. Я считаю до десяти, как сама учила Джейкоба, чтобы замедлить его импульсивные реакции. Потом бросаюсь к двери на кухне и внимательно изучаю каждый закоулок заднего двора, чтобы убедиться, что туда опять никто не залез. Сарая, где можно было бы спрятаться, у нас нет. Двор представляет собой открытое пространство, ограниченное с обеих сторон шестифутовым забором. Идеальное место, где мой маленький сын может бегать и играть, а я, спокойно отпустив его на улицу, могу готовить, мыть посуду и даже присесть на секунду. Теперь здесь уже не безопасно. Мы уже не в безопасности.

«Я всё вижу, Сара. Ты устала, и тебе всё надоело. Я здесь, чтобы тебе помочь», – сказала мне Холли через десять дней после банкета в честь обручения Нади Филдинг. Тогда Дэниел отправил меня домой на такси, потому что ему хотелось продолжить общение с членами клуба «Каньон», а меня больше волновал нервный срыв Джейкоба. Эти мужчины в шикарных костюмах-тройках, их льстивое обаяние и непонятная заинтересованность в моем занудливом муже. Я пробовала выяснить у него, почему он так стремится примкнуть к модной братии Форест-Вью.

– Я исполнительный директор в успешной фирме по разработке программного обеспечения, Сара. Джейкоб учится в частной школе. Мы живем в доме с видом на Капилано. Мы того же уровня, что и остальные члены клуба «Каньон», и мы должны сделать все, что в наших силах, ради будущего Джейкоба.

Я закатила глаза.

– Джейкобу всего шесть. Его будущее – научиться вычитать и писать тексты длиной в абзац.

До меня никак не доходило, почему так важна эта принадлежность к элите. Я об этом никогда не мечтала, зато этого страстно желал Дэниел. Он знал, что я некомфортно себя чувствую рядом со светскими львицами, и, возможно, поэтому играл в гольф. Таким образом он мог заниматься светской болтовней сам по себе, «с ребятами», предоставив мне возможность оставаться дома с Джейкобом. Эта ситуация оборачивалась для него еще и собственной выгодой: он избегал моего брюзжания и недовольства. Любой обставил бы меня по части общения среди членов клуба «Каньон», даже юная девушка вроде Холли.

Мне с самого начала нужно было уделять больше внимания тому, как они вели себя, находясь вместе. Я была так рада встретить Холли в коридоре на том банкете, что и не заметила, насколько близко друг к другу они стояли, соприкасались ли и не было ли чего-нибудь неподобающего в отношениях между няней моего сына и моим мужем. Мне показалось, что Холли тоже была очень рада встрече со мной. Нас с ней связывало ощущение себя лишними с той единственной разницей, что Холли никогда этого не показывала. Она порхала, как бабочка. По ее словам, этого требовала от нее Лизетт. А меня о таком никто не просил. Даже собственный муж. Так что в тот вечер я рано отправилась домой.

За последние шесть недель я далеко не единожды просила Дэниела быть со мной откровенным в том, что касалось Холли. Было у них что-нибудь или нет? Он всегда со смехом отмахивался: «На что молодой девчонке сдался женатый мужик средних лет с ребенком и пузом?» Этого я не знала и не вполне ему верила.

«Я всё вижу». Возможно, Холли знает, что я за ней подсматривала, фотографировала в спальне. Может быть, она меня заметила. Я думала, что меня не видно в гуще деревьев, среди корявых веток, торчащих из усыпанной листьями земли. Но я могла ошибаться. Возможно, она затаила злобу на это и на другие вещи.

Мои мысли невольно возвращаются к тому моменту, когда я начала задумываться насчет Холли и задаваться вопросом: а та ли она, кем я ее считаю. Это началось, когда я впервые оставила их с Джейкобом одних. Приехав домой, я обнаружила на лестнице в цокольный этаж ее ключи. Они с Джейкобом иногда там играли, так что она могла их там обронить, как, по ее словам, и получилось. Но не слова вызвали у меня подозрение, а ее глаза – бегающие и смущенные, как у животного в свете фар.

Возможно, она сунула нос в чужие дела. Я тоже так делаю, оказавшись в чужом доме. Это весело и немножко авантюрно. Но снимки Холли, которые я спрятала внизу в запертом ящике в красной комнате, не должен был видеть никто, кроме меня. Мне до сих пор неизвестно, нашла она их или нет. Ей пришлось бы взломать ящик, но никаких следов взлома не было.

Я не послушалась интуиции и теперь жалею об этом.

– Я тоже всё вижу, Холли, – произношу я вслух в пустой комнате. – Но что тебе нужно?