Я слежу за тобой

Свидание Холли с Чарли в ее джипе кажется бесконечным. Но все-таки ему наступает конец. Он разглаживает четкую складку на костюмных брюках и с удовлетворенной ухмылкой на морщинистом лице открывает пассажирскую дверь. Повернув свою львиную голову в сторону Холли, он говорит:

– Надеюсь, мы сможем встретиться еще раз, чтобы обсудить финальные подробности моих инвестиций. Я рад внести свой вклад в «Ритофан».

Дверь закрывается. Он уходит. Свет в машине гаснет. Холли облегченно кладет голову на руль. Дело сделано.

Отец будет так счастлив. Его мечта о создании фармацевтического конгломерата с мировой славой вот-вот сбудется. Как? Благодаря ей. Холли охватывает возбуждение, когда она представляет себе светящееся гордостью отцовское лицо и обнимающие ее сильные руки. Он будет кружить ее и говорить, как сильно ее любит.

Холли вытирает лицо. Густой запах одеколона Чарли еще чувствуется в машине. Она вглядывается в темноту за окнами, чтобы убедиться в том, что Чарли ушел со стоянки раньше, чем начал похлопывать себя по карманам в поисках золотой ручки «Данхилл», которую она вытащила из кармана его пиджака и опустила в консоль между передними сиденьями. Кое-что для него; кое-что для нее.

Она включает свет и смотрится в зеркало заднего вида, проверяя, все ли в порядке с макияжем. Холли поправляет размазавшуюся над верхней губой бледно-розовую помаду. Ей хочется выглядеть идеально, когда она придет домой и скажет отцу, что встреча прошла успешно. Ее история должна звучать складно: они поговорили на парковке, она рассказала ему об их продукте, и он заинтересовался и хочет инвестировать. Свяжется с Джоном в понедельник.

Холли снова окидывает взглядом кусты, ища глаза, что сверкнули на нее из темноты. Ничего. Возможно, они ей привиделись, но все же ей хочется убедиться. Она выходит из машины с телефоном в руке. Уже полночь. Она взрослая женщина, не ребенок. Ей не страшно одной на темной парковке.

До нее доносится шорох. От ее бравады не остается и следа. Там действительно кто-то есть. Холли нажимает на кнопку включения фонарика в телефоне и едва не выпускает его из рук, когда из кустов на нее выходит высокая ширококостная женщина. Алексис.

Черт. Что видела ее сводная сестра? «Думай быстро», – приказывает она сама себе по мере приближения Алексис.

Сводная сестра поднимает руки, прикрывая глаза от света. Холли молча выключает фонарик.

– Холли, что это был за человек?

Холли сглатывает, кровь шумит в ушах. Почему она не настояла на том, чтобы пойти куда-нибудь в другое место? Как неосмотрительно было заниматься этим прямо на парковке, когда все гости Филдингов находятся на другой стороне площадки для гольфа. Но она, конечно, прекрасно знает почему. Потому что мужчинам вроде Чарли нравится находиться на волоске от опасности. Но ей нужно было настоять.

– Человек? – повторяет Холли, пытаясь выиграть время. – Это просто гость на вечере.

– А почему он находился у тебя в машине? – спрашивает Алексис.

– А почему здесь находишься ты? – парирует Холли.

– Я искала тебя. Мы можем уходить. Джон с мамой уже уехали домой. – Она показывает на черный рюкзак у своих ног. – Я сегодня ночую у вас в доме. Помнишь?

– Конечно, помню. Извини. Я тебя подвезу.

– Кто это был?

Алексис не отстает.

– Просто какой-то друг Филдингов. Помогал мне с машиной. Она не заводилась. – Лицо Холли пылает, и она благодарит Бога, что вокруг темно.

– Я все видела, Холли, – говорит Алексис более мягким и печальным тоном. Она подходит ближе к джипу и кладет руку на плечо Холли.

Холли внутри холодеет, но смеется, надеясь, что Алексис ее смех не кажется таким фальшивым, как ей самой.

– Я просто немного поразвлеклась. Выпустила пар.

На другом конце поля для гольфа с оставшегося за спиной сестер балкона доносится смех. Холли прикидывает про себя, успел ли Чарли зайти в клуб и не разговорился ли в этот момент с чьей-нибудь еще дочерью.

– Это тот самый человек, у которого ты работаешь няней?

Холли отшатывается.

– Нет! Как тебе вообще такое в голову пришло?

– Он выглядел… старше, – говорит Алексис.

– Абсолютно нет. Не старше. – Она заставляет себя глубоко вдохнуть.

Холли не видно выражения лица Алексис, но она чувствует, с какой тревогой сводная сестра сжимает ее плечо.

– Ты можешь мне все рассказать. Ты ведь это знаешь. Я не буду тебя осуждать.

Но она будет, Холли это известно. Алексис самоотверженная, щедрая и добрая до мозга костей. Она никогда не поймет, для чего Холли этим занимается. Нельзя сказать, что кто-то ее вынуждает так поступать, а ее отец даже ничего об этом не знает. Холли и сама толком не понимает, зачем на это идет. Но ей в голову приходит мысль похуже: что, если Алексис расскажет об этом родителям? Эта мысль Холли невыносима, и она прекрасно понимает, что Лизетт прикинется дурочкой, скажет, что все это время ничего об этом не знала.

Холли тихо усмехается и убирает руку Алексис.

– Ты раздуваешь из мухи слона, Лекс. Я молода, свободна и могу погулять в молодости. Это абсолютно нормально. – Она отходит от Алексис и открывает водительскую дверь. – Залезай. Поехали домой.