Я свидетельствую перед миром

Он рассказывал мне о Гибралтаре и связанных с ним морских историях, пока мы не причалили. На берегу нас встретил джип. Сержант сел за руль и отвез меня в двухэтажное здание, где жили офицеры. Мы прошли темным коридором в курительную, обставленную в духе классического «английского клуба». Глядя на глубокие кресла, толстые ковры и книжные полки, можно было подумать, что мы в центре Лондона.

Из соседней комнаты доносился уютный гул голосов. Мы вошли туда. Тут же ко мне подошел один из офицеров.

— Добрый вечер, — сказал он. — Я полковник Берджес. Мы все рады поздравить вас с благополучным прибытием. Завтра днем вас примет губернатор, а вечером вы полетите в Лондон на бомбардировщике.

Он представил меня собравшимся и спросил, что я буду пить.

— Виски, чистый, — ответил я.

Полковник Берджес восторженно хлопнул себя по коленям и воскликнул:

— Вот наконец человек, который умеет пить виски! Можете себе представить, мистер Карский, тут у нас чуть не все офицеры портят виски содовой! Где вы научились пить чистый?

— Я год прожил в Великобритании. Еще до войны.

Один из офицеров, шотландец, полюбопытствовал, был ли я в Эдинбурге, а узнав, что был, спросил:

— Ну и как? Приходилось ли вам когда-нибудь видеть город красивее и лучше?

— В Великобритании — нет, — дипломатично ответил я.

— А где же? И что это за город?

— В Польше. Этот город называется Львов. Там я провел студенческие годы.

— Слыхали? Пьет виски, как шотландец, но предпочитает Львов Эдинбургу!

Компания подобралась на редкость приятная. Мы еще долго болтали и пили. Спать я пошел сильно навеселе.

А проснулся с ощущением невероятного комфорта. Как приятно, что ноги не превращаются в ледяные глыбы, стоит только высунуть их из-под одеяла. Как здорово, что завтрак в кои-то веки не будет состоять из куска черного хлеба с опилками и чашки холодного эрзац-кофе. Ради такого завтрака, какой мне подали в тот день, стоило перенести все тяготы опасного путешествия!

Поздно вечером мы вылетели в Англию на борту тяжелого американского бомбардировщика «либерейтор» и приземлились после восьми часов необременительного полета. Довольно долго со мной разбиралась британская служба контрразведки, и только через двое суток я поступил в распоряжение польских властей[167]. Первым делом я предстал перед Станиславом Миколайчиком, тогдашним вице-премьером Польши и министром внутренних дел правительства Сикорского. Именно это министерство управляло деятельностью Сопротивления, и его первостепенной задачей было поддерживать связь с подпольными организациями внутри страны, обеспечивать их деньгами и инструкциями.

Подготовка доклада обо всей системе польского Сопротивления и общем положении дел в оккупированной стране заняла немало времени. Как только я приступил к его составлению, ощущение того, что я на свободе, за границей, тотчас исчезло. Умом и сердцем я снова очутился в Польше. Так продолжалось до тех пор, пока эта работа не была закончена. Рассказывая о том, что происходит в Польше, я снова и снова переживал события недавнего прошлого, погружался в напряженную атмосферу подпольной борьбы, чувствовал за спиной призрак гестапо.

Глава XXXIII

Я свидетельствую перед миром

Когда предварительный доклад был практически готов, меня принял премьер-министр генерал Сикорский[168]. Как и все мои соотечественники, я относился к нему с огромным уважением, которое со временем только выросло. Этот поистине великий человек обладал редким качеством: он не подавлял поляков своей личностью, никогда не навязывал народу свою волю, хотя положение главы правительства и верховного главнокомандующего всех вооруженных сил, включая Сопротивление на оккупированных территориях, давало ему полную возможность неограниченной власти.

В продолжительной беседе, которой он меня удостоил, я говорил ему о том, как представляется будущее Польши руководителям Сопротивления; о том, что все они хотят сделать свою страну по-настоящему демократической, предоставляющей всем гражданам право на свободу и справедливость. Говорил, что польский народ возлагает на него огромные надежды, считает бесспорным лидером новой Польши и готов на любые жертвы ради освобождения родины.

И вот что он мне ответил:

— Поляки не должны забывать, что генералу Сикорскому шестьдесят два года и у него уже не так много сил. Единственная цель, к которой он стремится, — это способствовать возрождению свободной и независимой Польши.

Сикорский честно служил отечеству и не собирался стать диктатором Польши.

Тогда я думал, что очень скоро вернусь на родину, поэтому спросил у генерала Сикорского, какова его политическая программа на военное время.