Я тебя не отпускаю

Взгляд Дмитрия в этот момент описать сложно. Казалось, его лично, самого ведут на казнь. Именно сейчас, именно в эту минуту. Медведев сцепил зубы и тихо произнес:

– Да. Тебе надо идти…

Я двинулась к двери рабочего кабинета Дмитрия, где мы и обсуждали весь план захвата преступников и вызволения Нади. Однако Медведев вдруг встал возле выхода, перегородив собой путь. Огромный, напряженный, каменный как скала. Он выглядел сейчас громадой, препятствием, которое никому не преодолеть…

Я остановилась напротив.

Снова эта сцена представлялась куда более чувственной, искренней и вопиюще-отчаянной, чем все страстные признания, обещания, заламывания рук и объятия.

Он будто не мог меня отпустить. А у меня не хватало решимости потребовать уйти с дороги.

Медведев дышал так, словно бежал уже не первый круг марафона и смотрел на меня, не моргая.

Прикусил губу, и рубиновая выпуклая капелька крови спустилась на его мужественный подбородок. Дмитрий будто и не почувствовал, не заметил. Взял меня за плечи, хотел что-то сказать. Потом отпустил, руки его плетьми повисли вдоль тела.

Медведев медленно отодвинулся от двери, словно каждый шаг делал с большим трудом, будто на его ноги неподъемные гири подвесили.

Сам открыл, и я вышла, стараясь не оглядываться.

* * *

Медведев

Поджилки трясутся. Так вот что это такое! Медведев раньше и не подозревал, что эта странная фраза настолько четко и однозначно может описать ощущения. Едва Алена села в машину к бандитам, все, поджилки у него затряслись по-настоящему.

Медведев оглянулся на Беркута, что сидел рядом с ним в кресле водителя.

– Лучше бы меня пустил рулить, – ворчливо, как старый дед, высказался.

Старый приятель окинул Дмитрия внимательным взглядом и хмыкнул. Дескать: тебе бы сейчас только рулить. А то у нас сумасшедших на дорогах мало, надо бы еще добавить. Но вслух Беркут ничего не сказал.

Ехал он правильней некуда. Сам Медведев лучше бы не придумал. Дворами, но так, чтобы нужная машина всякий раз появлялась в поле зрения, едва просвет между домами давал обзор на дорогу.

Полицейские и ребята Беркута старались действовать также.

В итоге, петляли все: бандиты, охранная фирма, служители порядка.

Медведев вцепился в ручку над дверью и стиснул челюсти. Сколько раз он прокусил губы до крови? Дмитрий не знал и не думал считать. Только солоноватый привкус во рту не кончался. Но разве сейчас это важно? Даже если он сгрызет губы до ошметок. Сейчас нужно поймать преступников, чтобы несчастья рыжули закончились и она могла вернуться к обычной жизни…

Обычной… будничной… семейной…

От этих мыслей во рту разливалась горечь и ком стоял в горле. Она… уедет… к… мужу…

Нет, так оно, разумеется, правильней. И Дмитрий с самого начала знал, что так может случиться.

Но, мать же твою! Как отвратительно гадко даже думать обо этом!

Внезапно темно-синее авто с явно левыми номерами другого города юркнуло в арку между многоэтажками и… стремительно скрылось из виду. Беркут рванул следом. Машина въехала во двор и со скрежетом, со свистом крутанулась…

Медведев остолбенел, весь ушел в зрение… Аж глаза начали слезиться.

– Где они? – хрипло выдохнул Дмитрий.

– Не знаю, – севшим голосом ответил Беркут.

Дмитрий еще раз окинул взглядом местность.

Так. Давай! Соображай уже, дуболом проклятый! Хватит витать в облаках своей несчастной любви, как пацан конченный!

Справа детский садик, слева клиника, поодаль какие-то деревья, кусты. Еще дворы.

Вот же хитрые твари! Скорее всего, нырнули в проем между садиком и клиникой и дальше… Дальше… Куда они могли ломануться дальше?

Дмитрий вышел из машины на ходу – просто забыл, что та еще едет. Чуть споткнулся, его здорово повело вперед, мордой в землю. Однако удержался на ногах получилось. В спину полетело: «Ты идиот? А если бы я газанул?»

Медведев не ответил. Оглядывался, крутился, задирал голову.

Так. За садиком и клиникой небольшой дворик и дальше – четыре ряда домов в шахматном порядке. Теряйся не хочу.

Медведев рыкнул, ударил себя кулаками по бедрам и вскрикнул. Просто, в небо.

Несколько бабулек на лавочке обернулись. Один из мальчишек, что играли во дворе в прятки, выглянул из укрытия. Почти весь верх ушанки показался над детской горкой в виде медведя, что лежит на боку и держит собственно горку. Водящий – вихрастый пацан лет десяти в вязаной шапке и ярком оранжевом дутике – радостно закричал: «Туки-туки, Вовик! Туки-туки, Вовик!»

Медведев горько усмехнулся. Вокруг кипела жизнь, а его жизнь словно кровь из порезанной артерии стремительно покидала тело. Аж холодом повеяло. Захотелось запахнуться. Хотя сегодня как раз немного потеплело. Солнце палило нещадно, аж глаза резало. Снег начал подтаивать и мягкими хлопьями ложился на машину. Черный кот вальяжно расселся возле решетки забора детского сада и вылизывался, щурясь на яркие лучи.

Дмитрий просто не знал, что делать.

Поэтому рванул к машине, сел и потребовал у огорошенного Беркута.

– Давай проверять все дворы!

– Займет много времени, и мы их уже упустили…

– Плевать! Поехали! Будем пробовать!