Я тебя вижу

– Всего лишь поехать на работу. Нет ничего проще. Ты выйдешь, – Мелисса смотрит на экран компьютера, – через пять минут и отправишься своим обычным маршрутом в ресторан. Отдай мне свой телефон, не останавливайся, не меняй дорогу и не делай глупостей – не зови на помощь и не пытайся связаться с полицией.

Кэти протягивает ей мобильник. Мелисса подходит к столу и нажимает несколько клавиш. Экран компьютера переключается на цветное изображение с камеры наблюдения. Я узнаю станцию «Кристал Пэлас». Слева стоянка такси, на стене граффити, которые были там с тех пор, как я себя помню.

Пока мы смотрим, к станции, сверяясь с часами, подбегает какая-то женщина.

– Нарушишь правила, – продолжает Мелисса, – и я узнаю. Не нужно быть гением, чтобы понять, что тогда будет с твоей матерью.

Кэти закусывает губу.

– Ты не обязана этого делать, – мягко произношу я.

Она встряхивает волосами.

– Все в порядке. Я не допущу, чтобы со мной что-то случилось, мам. Или с тобой.

В ее глазах застыла мрачная решимость, но я слишком хорошо знаю свою дочь, чтобы поверить в эту напускную уверенность, которой она на самом деле не чувствует. Кэти играет роль, но тут не спектакль. И не игра, как бы ни называла это Мелисса. Как бы все ни сложилось, кто-нибудь пострадает.

– Пора, – говорит Мелисса.

Я обнимаю Кэти так крепко, что выбиваю воздух из своих легких.

– Будь осторожна.

Эти же самые слова я произносила, наверное, тысячи раз с тех пор, как стала матерью, и всякий раз за короткой фразой пряталось нечто гораздо большее.

Когда в девять месяцев Кэти бродила среди мебели, я говорила: «Будь осторожна», хотя имела в виду: «Ничего не разбей. Поберегись, там ваза».

Она училась ездить на велосипеде. «Будь осторожна», – повторяла я. И держала в голове: «Берегись машин».

«Будь осторожна», – произнесла я, когда она впервые всерьез заговорила о парне, подразумевая: «Не попади в беду. Не забеременей».

– Будь осторожна, – говорю я сейчас.

«Не попадись. Гляди в оба. Будь быстрее их. Беги со всех ног».

– Буду. Я люблю тебя, мам.

На глаза наворачиваются слезы, и я твержу себе: «Притворись, что это самый обычный день. Притворись, что она просто уходит на работу, а потом вернется, мы будем смотреть “Отчаянных домохозяек” на “Нетфликс” и есть пиццу. Притворись, что видишь ее не в последний раз». Я уже открыто плачу. Кэти тоже. Ее напускная храбрость слишком хрупка, чтобы выдержать такой напор эмоций. Мне хочется сказать, чтобы она присматривала за Джастином, когда меня не станет, и убедилась, что Мэтт не даст ему слететь с катушек, но я боюсь подтвердить то, о чем Кэти может подозревать: когда она вернется, меня уже не будет. Если она вернется.

– Я тебя тоже люблю.

Запоминаю каждую ее черточку: запах волос, пятнышко блеска для губ в уголке рта. Накрепко запираю их в своем сознании. Что бы ни случилось в следующий час, последним, что я представлю себе перед смертью, будет ее лицо.

Лицо моей малышки.

Мелисса открывает дверь кухни, и Кэти идет по узкому коридору в переднюю часть дома. «Это мой шанс», – думаю я. Начинаю прикидывать, что сейчас откроется входная дверь, я брошусь следом за Кэти, вытолкну нас обеих наружу, и мы побежим. Помчимся в безопасное место. Но хотя Мелисса опустила нож, она продолжает сжимать его так крепко, что костяшки пальцев побелели. Воспользуется им, не задумываясь.

Ножи.

Следовало сразу об этом подумать. Подставка с ножами, на которой теперь одного не хватает, но по-прежнему остался разделочный и три овощных, – мал мала меньше. Я слышу щелчок ключа в замке, затем дверь стремительно захлопывается. На меня обрушивается образ Кэти, идущей к станции метро. Идущей навстречу опасности. «Беги», – мысленно умоляю я. Поверни в другую сторону. Найди телефонную будку. Позвони в полицию.

Я знаю, что она этого не сделает. Кэти думает, что если ровно через восемь минут не появится в поле зрения камеры, Мелисса меня убьет.

Но она в любом случае меня убьет.

Когда Мелисса возвращается, я стою между столом и кухонными шкафами. Она что-то несет. Наверное, захватила из холла. Это рулон клейкой ленты.

– Куда это ты собралась? Туда давай. – Она взмахивает кончиком ножа, и дальше меня уговаривать не нужно.

Мелисса подвигает мой стул так, чтобы он оказался напротив компьютера. Я сажусь.

– Заведи руки за спину.

Подчиняюсь и слышу характерный звук рвущейся клейкой ленты. Мелисса оборачивает ею мои запястья, потом продевает сквозь рейки стула. Руками больше не пошевелить. Она отрывает еще две полоски ленты и приматывает мои лодыжки к ножкам стула.

Я смотрю на часы в правом углу компьютерного экрана. Осталось шесть минут.

Утешает мысль, что у Кэти довольно многолюдный маршрут до работы. И сейчас еще светло. Она не окажется запертой в ловушку темного переулка. Если не потеряет голову, с ней все будет в порядке. Женщины, которые стали жертвами, – Таня Беккет, Лора Кин, Кейт Тэннинг, – не знали, что превратились в мишени. Кэти знает. Кэти на шаг впереди.

– Готова к представлению? – спрашивает Мелисса.

– Я не стану смотреть, – отвечаю ей, но не могу удержаться.