Я — Темур, властитель вселенной

Атабек Музаффар крикнул: «Эй, Тимур-шах, у тебя оружие в обоих руках, тогда как у меня — лишь в одной. Положи наземь оружие из одной из рук, чтобы мы бились в равных». Я ответил: «Эй, атабек Афросиаб! Господь дал человеку две руки, чтобы он пользовался ими обеими. Если бы он хотел, чтобы человек пользовался лишь одной рукой, он ему дал бы лишь одну руку. Поэтому оставлять в бездействии левую руку равносильно святотатству в ответ на милость, которой Господь наделил человека. Тем не менее, ради того, чтобы мы были на равных, я отложу в сторону оружие, до того находившееся в одной из моих рук, и ты сам назови, от какого вида оружия я должен отказаться». Атабек сказал: «От того, что ты держишь в правой руке». Я сказал: «Итак, я вложу в ножны свою саблю и буду драться секирой, которую держу в левой руке». Атабек потому настоял, чтобы я отложил оружие своей правой руки, что полагал, будто я, подобно ему, умею хорошо владеть лишь ею. Он не знал, что с того дня, как была ранена моя правая, я пользуюсь в основном левой рукой и, что хотя я умею фехтовать правой, писать ею не могу, тогда как левой я могу также и писать. После того, как я вложил саблю в ножны, атабек погнал своего коня вперед и в тот день я понял, что луры из всех видов оружия, больше предпочитают булаву, потому что управляются ею лучше, чем с другими видами. Атабек по этой причине выбрал для себя булаву, резко натянув поводья, он, описывая огромную дугу, понесся на меня.

Всюду слышался шум битвы, но здесь царила тишина, как мои конники, так и луры затаили дыхание. Все ждали, чем кончится поединок между мной и атабеком Лурестана. Атабек, поравнявшись со мной, замахнулся булавой, намереваясь обрушить ее на мою голову. Я так же привел в движение своего коня в сторону от линии атаки атабека. Я поднял своего коня на дыбы и булава, нацеленная на мою голову, не коснувшись даже шлема, скользнув вдоль моего корпуса, угодила в левую ногу. Пользуясь тем, что мой конь встал на дыбы, я ударил секирой, рукоятка, которая имела изрядную длину, одновременно с моментом, когда мой конь стал опускаться на свои передние ноги.

Я уже однажды упоминал, что когда конь поднимается на дыбы, следует замахнуться саблей или секирой, чтобы когда животное под тобой начнет опускаться на передние ноги, сила твоего удара и движение коня слились и дополнили друг друга, в результате получится слитный и мощный удар, сокрушающий врага. Когда моя секира опустилась на бедро атабека, удар был настолько сильным, что разрубил его бедренную кость и я увидел, как Афросиаб-бен-Юсуф шах, уронив голову на луку седла, выронил булаву из рук.

Я знал, что теперь луры бросятся на нас, поэтому, выхватив из ножен саблю, я крикнул своим воинам, чтобы приступили к атаке. И в этот момент между моими воинами и лурами завязалась яростная схватка вокруг казавшегося безжизненным тела атабека. Лурам хотелось быстро вынести атабека из сражения, тогда, как мои воины стремились захватить его в плен, и в конце-концов им это удалось.

Я знал, что моя секира разрубила бедренную кость атабека и велел нескольким из своих воинов перенести его в тыл нашего войска и поместить в спокойном месте, а так же сказать, чтобы перевязали его рану. В тот же миг, я велел передать своим военачальникам, бившимися в различных местах того сражения, чтобы они дали понять, стоявшим против них лурам, что я пришел в их места только с целью наказать атабека Афросиаба за убийство ста пятидесяти моих воинов и не хочу воевать с самими лурами. Теперь, когда атабек ранен и стал моим пленником, я не намерен дальше биться с ними, поэтому они могут сложить оружие и сдаваться в полной уверенности, что им не будет причинено никакого вреда. Однако луры продолжали драться, не обращая никакого внимания на призывы наших «джарчи» (т. е. глашатаев).

Я подумал, что, возможно, луры не понимают языка наших джарчи, и велел привести Гива-проводника, до того находившегося в тылу войска, чтобы он разъяснил лурам, что я не намерен дальше драться с ними и пленив атабека Лурестана, хотел бы считать войну оконченной. Этого ста двадцатилетнего человека посадили на лошадь, чтобы луры могли лучше разглядеть его, и он начал говорить с ними на их языке и разъяснил им, чего я от них хочу. Однако, я увидел, что невзирая на все эти разъяснения, луры не прекращают сопротивляться и требуют возвратить им пленного атабека.