Я. Ты. Мы. Они

— Но… но если они там дерутся?

— Пусть дерутся, иногда это полезно.

Так, что я там думала про то, что она мне нравится? Кажется, пора передумать….

Шум за дверью прекращается. А я нервно хожу по коридору туда- Сюда. Хочется припасть ухом к замочной скважине и подслушать, что там происходит, но заведующая своим взглядом удерживает меня.

Проходит еще минут десять и мне все-таки предлагают войти в комнату.

— Думаю, что пора. Александра Сергеевна, вы главное себя в руках держите. И вопросов лишних не задавайте им обоим. Особенно про то, что там случилось.

Стас с Дамиром сидят на полу у стены среди разбросанных стульев, оба изрядно потрепаны, у Дама разбита бровь, а у Стаса — губа. Глаза красные у обоих, такое чувство, что плакали.

Я сажусь на пол напротив них.

— Привет, — здороваюсь я с ними.

Оба смотрят на меня, думают. И тут Дамир впервые за последнее время при мне подает голос.

— Здравствуйте, тетя Саша.

Дальше все было как в тумане, мы втроем сидели и разговаривали. О чем не помню, вот хоть убейте. А Кудякова все это время стояла в дверях и наблюдала за нами.

Когда мы со Стасом уходили, она отозвала мне в сторону.

— Зачем вы сюда приезжаете?

Я непонимающе смотрю на нее. Даже начинаю думать о том, что мне сейчас скажут, чтобы мы больше не приходили.

— Задумайтесь об этом. Зачем вы сюда приезжаете? В следующий раз жду вас с ответом на этот вопрос. И да, сына своего не забудьте привести.

Глава 45

Дома тихо и мрачно. Дети у родителей, даже собаку забрали. Одна Пушинка смиряет меня осуждающим взглядом: «Совести у тебя нет, хозяйка, шляешься неизвестно где, да еще и спать не даешь».

Стелить постель не кухне совсем не хочется, поэтому падаю на Стасов диван. Долго смотрю в потолок. На душе как-то муторно. Эмоций особых нет, просто тоскливо и пусто.

В голову лезут всякие мысли, воспоминания, обрывки разговоров. Но вяло, ничто конкретное не цепляет. Нет сил, на осмысление всего этого. Интересно, а можно ли перегореть за одну ночь? Просто взять и перегореть, чтобы потом дальше ничего не чувствовать?

Хотя нет, ты вон, всю жизнь горишь, и все не можешь… не фонтанировать своими эмоциями во все стороны.

Ладно, может быть, действительно получится начать новую независимую жизнь? Без Саши и без ненужных вопросов. Я их не скоро опять начну задавать. Так-то мне теперь ответов надолго хватит, с переизбытком.

Спать совсем не хочется, даже несмотря на такую длинную ночь полную событий. Отрываю себя с дивана и иду в душ. Я все еще в Сашиной рубашке, и его запах будто окутывает меня, не давая забыть своего хозяина. Да и тело, если честно, еще помнит его язык, губы, руки… все оно помнит.

Пока стою под горячими струями воды, вдруг с удивлением понимаю, что я больше не боюсь своих мыслей о Саше. Бессмысленно их гнать от себя. Конечно, я буду думать о нем, вспоминать, проводить параллели, что-то чувствовать. Надо это просто принять. Иначе так и буду всю оставшуюся жизнь в кошки-мышки с ним играть. Да и как о нем не думать, когда по квартире ходит его абсолютная копия в лице Стаса? И вон еще сколько бесплатных приложений.

А что, это выход. Я ж его люблю, до сих пор. Отрицать это глупо. И что с этим делать? Заставить себя разлюбить? Но разве так бывает? Надо просто это все принять, смириться. Буду одинокая и влюбленная. И идти дальше сама по себе, сильной и целостной. Хватит уже бояться своего прошлого. Что было, то было. Все мое. До последнего глупого поступка, мое.

Рассматриваю свое тело в зеркале. Кожа красная после душа, но на ней все равно видны следы ночного безумства. Под грудью виднеется укус, на спине парочка синяков от его сильных пальцев, кое-где следы от щетины. Забавно. Давно такого не было. Это мы по молодости и неопытности оставляли друг на друге следы, могли непроизвольного сделать больно. Потом научились подстраиваться друг под друга, чувствовать, что сейчас другому надо, предугадывать действия, желания.

А вон погляди, вылезло сегодня непонятно что. И это мы еще до самого главного не дошли! Но как же охренительно все-таки было…

Натягиваю домашние футболку и шорты, возвращаюсь обратно на диван. Надо все-таки поспать, а то дети вернуться, там точно отдохнуть не дадут.

Но проклятый сон так и не идет. Хотя мозг уже работает еле-еле. Мысли все больше напоминают каменные глыбы, которые упрямое сознание гоняет по голове.

В районе восьми утра открывается входная дверь. Бакс влетает в квартиру, громко цокая своими когтями по линолеуму. Заглядывает ко мне в комнату, как будто желая убедиться, что я на месте.

Следом за собакой появляется Рома со своей идеально уложенной челкой.

— Привет.

— Привет, — здороваюсь я с ним, так и не вставая с дивана. — Ты чего рано?

— Баксу гулять приспичило. А наши все спят, решил, что если сейчас вернусь, то он всех перебудит.

— А на самом деле? — очень слабо верится в такое благородство сына.

Ромка лишь довольно хмыкает, ему нравится, когда кто-то правильно трактует его действия.

— Меня с Киром спать положили, а он — зараза всю ночь пинался.

— Теперь понятно.

Ромка подходит к дивану и командует:

— Двигайся.