Я вернусь (СИ)

— Может, надо подождать немного, — сказал старик. — Потом воду пропустим сквозь одежду, как через фильтр. Понимаешь?

Она кивнула. Рот по-прежнему жгло. Язык превратился в неподвижный камень. Потребовалось некоторое время, прежде чем удалось выдавить из себя хоть один звук. По началу Шифра боялась, что выпила слишком много отравленной воды и сейчас умрет, но перкуты сменялись перкутами, а она не чувствовала изменений.

— Жаль, не узнаю, что случилось с Фабрициусом, — вздохнул старик. — Удалось ли ему вернуться в Юменту? Хотелось бы верить, что он выжил.

— Даже после того, как он тебя чуть не убил? — спросила Шифра, заплетающимся языком.

— Просто он оказался слаб духом. Не надо его винить.

Шифра взяла нож с нанизанным на лезвие существом из озера. Пахло оно не лучше фляжной воды, кожу покрывала густая слизь. При одной мысли приготовить уродца к горлу подкатывал тяжелый ком.

— Убей меня, — заявил старик.

Повисла тяжелая тишина.

— Что? — непонимающе спросила Шифра.

— Я все равно умру. Посмотри на мои пальцы. — Он поднял руки. — Видишь, как почернели? Я пытаюсь ими пошевелить, но не получается. А нога? Ты видела мою ногу? Не надо строить иллюзий, женщина. Мне конец.

Внутри нее росла черная злость. Она отводила взор от старика, но едва взгляд падал на него, в груди вскипало нечто несправедливое, яростное. Проклятье! Да она возилась со смертным уже третий анимам, выхаживала, кормила с рук, а в благодарность этот дурак просит убить его!

— Ты выживешь, — бросила Шифра.

— Зачем обманываешь себя? Сами боги не хотят тебя выпускать из пещеры — не это ли доказательство? Ты ничего не сможешь сделать. — Сенецион замолчал, глубоко дыша. Затем продолжил: — У нас закончилась и еда, и вода. Поэтому будь милосердна — убей меня быстро. Не заставляй страдать, умоляю Безымянным Королем! Возьми нож и пронзи мне сердце.

— Нет.

— Пожалуйста!

— И не проси, — сказала Шифра.

Она сосредоточенно крутила ножом, разглядывая умершее существо. В голове вертелась лишь одна мысль: «старик прав». Сколько бы ни пыталась отогнать её — ничего не получалось. Сенецион продолжал что-то говорить ей, но Шифра не слушала.

«Мне нужно все хорошенько обдумать. Я не могу сдаться!»

— Женщина, посмотри на меня! — закричал старик и схватился за сердце. Его грудь часто поднималась. — Ты же сама рассказывала про заветы, выбитые в пещере! Ваш бог не даст тебе уйти отсюда, пока я жив!

— Помолчи, — сказала она. — Я не убью тебя. Даже не проси. И на этом разговор закончен. Когда тебе станет лучше, сам удивишься тому, что сейчас выпрашивал. Уж я-то знаю, достаточно пожила.

Шифра поднесла лезвие к жар-камню, пламя принялось лизать тушку существа. Жир капал на огонь, с шипением взвивался черными чадящими дымками. Рот наполнился слюной, в желудке заурчало.

Поохав, старик замолчал. Шифра отвернулась от него, не желая встречаться взглядом. Ей хотелось доказать ему, что он не прав. Что нужно бороться до конца. Уж за сто пятьдесят хакима жизни она смогла усвоить главный урок: сдаваться нельзя. Нельзя позволять страху затмевать все остальные чувства.

Перед мысленным взором проносились воспоминания о первых атаках червивых. Как же тогда она, глупая и слабая, боялась погибнуть в узкой пещере. Смешно же! Коленки тряслись, ноги едва держали. А треклятое сердце билось так сильно, что удары отдавались в висках.

Шифра подняла нож выше над огнем, давая мясу лучше прожариться. Кожа существа лопнула на лапках, зашипел жир.

«Еще чуть-чуть — и уродец будет смотреться лучше. Хотя бы перестал так вонять».

Следя за пламенем, Шифра облизывала потрескавшиеся губы, язык царапался о сухое небо. Невыносимо хотелось пить.

Непроизвольно взгляд упал на флягу.

«Нет. Не надо».

— Сейчас поедим, старик. Смотри, какого сочненького я поймала в озере. Жир так брызжет… Ты главное не унывай — выкарабкаемся. В конце концов, я старше, а значит мудрее. Если хочешь, можешь еще рассказать про свою «энтихею». — Шифра вымученно засмеялась. — Ты научишь меня новому алфавиту? Я открывала твою книгу, но ничего не разобрала. Вроде и слова знакомые, но смысл уловить не могу.

Тишина.

— Сенецион?

Шифра обернулась. Голова старика упала на грудь.

— Эй! Что с тобой?

Живот скрутило от страха. Кинув нож с тушей на камень и вскочив, Шифра подошла к старику, коснулась его шеи и тут же одернула руку. Её пальцы словно пронзило холодом. Она упала на колени и, схватив за волосы, подняла голову Сенециона. Ни одна жилка не дрогнула на его изможденном лице. Пытаясь понять, дышит ли он, Шифра прижала указательный и средний пальцы к шее. Вроде пульс есть. Слабый, едва слышный.

— Ты меня слышишь? Очнись же!

Влепив несколько пощечин, она затрясла старика.

— Не вздумай подыхать! Ты еще нужен мне!