Я всегда буду с тобою

Еще пару секунд они смотрели друг на друга. Затем Анна встала и медленными, неверными шагами направилась к выходу. А Марк остался сидеть. Он еще долго сидел, тупо уставившись невидящими глазами в молочно-лазурную стену. Его бил озноб, хотя пот на его лице тек ручьями. Потом к нему подошел менеджер заведения – плотный бородатый мужчина лет сорока, в коричневых брюках и жилетке.

– Извините пожалуйста, вы кажется уже успокоились, – Марк посмотрел на него, не понимая чего тот от него хочет. – просто вы перепугали тут всех посетителей. Может быть вам лучше пойти, отдохнуть, а то время то уже. Поговорите со своей девушкой потом. Все будет хорошо

– Она мне не девушка, – спокойно проговорил Марк, догадавшись наконец, что от него хотят избавиться. – я ее просто трахал.

Он вытащил из портмоне пятитысячную купюру, при виде которой менеджер неприятно поморщился, и аккуратно, пытаясь не запачкать, положил ее на стол, потом так же медленно направился к выходу. Вдруг он остановился, вызвав тем самым приступ ужаса у менеджера. Развернулся:

– Закатите куда-нибудь под крышу Анну, – Увидев удивление на лице менеджера, тут же добавил. – мой мотоцикл. Там кажется дождь идет, он вымокает.

– А вы разве не на нем сейчас поедите? – Спросил в конец ошарашенный за вечер менеджер.

– Нет. Хочу немного пройтись.

Марк вышел из теплого здания, и его сразу обдало холодным ветром. Сильный дождь налетал вместе с порывами ветра, покрывал все его тело влагой, казалось забирался в самую его душу. Но Марк лишь иронически улыбнулся дождю и ночи, и пошел навстречу темноте.

Дверь в бар «Лагуна» с шумом распахнулась и тут же захлопнулась, пропустив внутрь теплого, уютного заведения молодого мужчину в мокрой одежде, и с мокрыми волосами, который сразу, не глядя ни на кого, направился к барной стойке. Подозвав бармена мужчина проговорил простуженным голосом, глядя куда-то между бутылками с алкоголем, стоящими на витрине:

– Сто грамм Джека Дениэлса пожалуйста.

Отхлебнув половину из рюмки, Марк ( ибо это был он) слегка поморщился, чувствуя, как терпкий напиток проникает в желудок, приятно обжигая пищевод. Он подумал, что пожалуй надо бы, как и подобает в таких ситуациях, хорошенько пораскинуть мозгами, понять насколько они с Анной отдалились, что у них произошло в кофейне, и возможно ли теперь их примирение. Он знал, что подумать об этом нужно, иначе он ее потеряет навсегда. Но разум его затуманился, отяжелел. Прошло семь лет, и все это время он обманывался в своих предположениях. «Господи, – подумал он. – какая же паршивая вышла ситуация». Теперь ему двадцать шесть, а ей уже пол года как двадцать восемь. Их невинно чистые юношеские чувства должны были быть раздавлены под сокрушающей тяжестью времени и событий, но этого почему-то не произошло. Хотя сейчас все это казалось Марку не столь важным, ведь наверняка у Анны осталось совсем немного времени, наверно каких-нибудь пара месяцев, может быть и того меньше. А что тогда будет с ним? Жить, как он жил раньше, он уже не сможет. «Похоже весь мир решил рухнуть ко всем чертям» – мелькнуло у него в голове и вызвало усмешку на губах, отвратительную, ядовитую усмешку, которой он пытался подавить приступ невыносимого отчаяния, крика души, бешено рвущегося наружу. Ему так захотелось расплакаться, что он едва удержался от столь сильного соблазна. Вместо этого он с силой вцепился зубами в стакан, как будто намереваясь проглотить стекло вместе с виски. Как часто он часами напролет ломал себе голову, теряясь в догадках, что могло побудить Анну на разрыв с ним. Теперь же все стало на свои места. И теперь она хочет начать все заново, хотя с учетом отсутствия такого важного фактора как время, вряд ли получится это осуществить. В самом деле, сколько ей осталось? Может быть год, а может быть и пару дней. С ее болезнью долго не живут. Она и так протянула уже семь лет – удивительно долгий срок, так что ее лимит времени почти исчерпан. От последней мысли марка покоробило, информация о возможно скорой кончине Анны была не только ему гнусна и омерзительна, она до сих пор казалась ему чуждой, чуть ли не фантастической. Ну не мог он поверить в то, что скоро ее не станет, его разум не принимал такую мысль, оберегая и так выжатую как лимон психику Марка от такого тяжелого удара.

Тут размышления его приняли несколько иной поворот: стоит ли ему идти на примирение с Анной, имеет ли это смысл. Дело было не в нем, а в ней. После такой резкой выходки с его стороны останется ли она, такая гордая и самолюбивая, благосклонной к нему. Хоть их ссора в кофейне припоминалась ему очень смутно, как давний сон, все же он понимал, что своей реакцией напугал и ее и всех окружающих. И все же попытаться стоит. Да и Анна уже не та, что прежде. Это он понял благодаря ее предложению встретиться. Прежняя Анна никогда бы не пошла первой на такой, как она считала прежде, недостойный ее шаг. «Много же времени тебе понадобилось, чтобы переступить через свою гордость» – подумал меланхолически улыбаясь Марк, думая о семи годах, прожитых вдали друг от друга.