Яблочные дни. Часть II. Мыши и тени

Сезар писал пьесу с ведьмой среди действующих лиц или даже двумя, но сам отродясь их не видел, вот и увлёк друга на самые низы городского дна — познакомиться. Ведьма обреталась в вонючей, неряшливой комнатушке дома, сдающегося внаём отрепью. Полуседые космы звенели бусинами, глазки безумно закатывались, пока она ворошила птичьи внутренности и по ним складно врала о будущем «клиента», которым выступал перевоплотившийся в простолюдина принц. Он топтался по ее логову с медвежьей грацией, сморкался в пальцы и говорил просторечиями, не забывая с замиранием сердца спрашивать, удастся ли ему выкупить назад отцовского мула, спущенного за игрой в кости.

Шарлатанка, припечатали позже оба, но для пьесы сгодилось. Сезар утверждал, что они редкостные вольнодумцы, отделяющие веру во Всевечного и Отверженного от веры в подружек последнего. Тогда принца Рекенья тешило, что он не подвержен «мистицизму», и зловещим пророчеством его с пути не сбить. Но позже они влипли в Вольпефорре в немыслимую передрягу, о какой и не исповедуешься, и сейчас Райнеро поверил легко — перед ним настоящая ведьма. Раварта действительно привечала в Фёрнфрэке ведьм всех мастей. Таких, что обходятся без горстки птичьих внутренностей, «ритуальных» ножей, угрожающих бормотаний на смеси равюни и эскарлот.

— Где мой брат? — спохватился Райнеро. Салисьо явно не было в этих стенах, узких, затянутых тканями с ликами чудовищ из бестиариев. Хорош старший братец, стоило ему решить наконец им стать, как он тут же потерял Гарсиласо в ведьмовом логове! — Приведите его, сейчас.

— Он с Вильвичией. — Сев через стол от него, ведьма смерила Райнеро насмешливым взглядом. Её глаза стали светлее полночи, тёмно-карими, и от неё исходило тепло, покой, приручённое, домашнее пламя. Богиня домашнего очага в пантеоне древних равюнн могла бы быть такой. — Она наиграется и вернёт. Слову Саррацении можно верить.

— Хотел бы я сказать то же о слове Яльте, — Райнеро обласкал эфес. Раз перед ним ведьма, ей ведомо, что он за человек, на что он способен ради защиты близких. Или ради мести за них. — Но одна из твоих… сестер, подруг, подданных, мне дела нет, чуть ли не ругалась нашим добрым именем.

— Дисхидия не любит Яльте, у неё на то свои причины… Скажем так, тот, чьё имя ты носил, её очень обидел. — Саррацения перегнулась через стол и ловко поймала почти прыгнувшую к ней в ладонь руну. Шнурок на шее натянулся, ведьма потёрла руну пальцем, вгляделась. — Полезная вещица, да только этим ей не помочь.

Райнеро выдернул память о Юльхе из ведьминых рук, спрятал под рубашку и лишь после этого понял, насколько же безопасней было на «приёме» у шарлатанки. Здесь же он познавал страх. Перед женщиной. Действительно ведьмой, ибо она знала всё.

— Держи это у сердца, сколько пожелаешь, но повторяю, этим ей не помочь. Ты никогда не спрашивал себя, дьявола, бога, почему умирают все те, кого ты успел полюбить?

— Потому что нарваться на сталь, яд или… дождь в этом мире легче, чем воспеть молитву.

— Твоя мать и сестра умерли не по её воле… а вот другие… Луноокая не прощает измен, будь то женщина или мужчина. До сих пор ты чудом умудрился не жениться, хотя она бы и не позволила. Знаешь ли ты, где твой друг? Уверен ли, что здорова невеста? Твоя любовь принадлежит лишь Луноокой с ночи клятвы, но ты всё забыл…

Райнеро с усилием отстранился, сгрёб в кулак руну с солнышком. Сезар. Что с ним случилось после той ночи побега? Принц не был ему добрым другом, он даже не попытался узнать…

Щёки палило жаром. Он всегда чувствовал луну! Всё это время! То поцелуи, то пощёчины, и всегда — внимательный белый взгляд, следующий за ним в грехах.

Юлиана. Спаслась ли она от гнева Яноре?

Итак, Райнеро не был безумен — лишь обручён с погибелью и проклят.

— Что можно сделать? — Райнеро медленно поднял на ведьму глаза.

— Сердца принца и бедняка плачут одинаково, когда боятся за дорогую подругу… — Саррацения подпёрла подбородок красивой рукой и улыбалась до морщинок у глаз. Похоже, она не обманулась его повелительным тоном, распознала мольбу и упивалась ею. — А стоит ли? Так жаль рушить столь крепкий союз… У бедняжки давно не было женихов. И ты только посмотри, невеста вернее не придумаешь, вечно чистая, вечно бесстрастная, вечно с тобой.

— Я хочу взять в жены другую.

Ведьма вдруг махнула на него рукой, подбежала к окну и захлопнула расписанные какими-то тварями створки.

— Кто же бросает такие слова невесте в лицо? Хочешь, чтобы она ревниво задушила твою ненаглядную?

— Я не допущу… — он осёкся, заслышав смачные шлепки босых ножек.

В комнату влетела беловолосая, принеся с собой запах карамелек и засахаренных фруктов.