Яд персидской сирени

— Тату-салон «Визард». Вера никогда бы не открыла тату-салон, а если бы открыла, то не назвала именем твоего друга. Твоя просьба узнать, что Паша делал на сельской дороге ночью. По сути, ты хотела, чтобы я доказал, что сбитый человек не Паша. Чтобы начал поиск и обнаружил, что это не Паша. Если удастся, узнать, кто он такой. Безутешная жена потребовала бы найти водителя. — Он помолчал. — Потом голос. Я узнал твой голос… хотя, допускаю, у вас могли быть похожие голоса. И третий звоночек — прямо сейчас. Вера с самого начала знала, что этот человек не Паша. А ты нет. Ты поняла по запаху…

— …как собака, — Татка хмыкнула. — И еще — у Паши была белая прядка на правом виске, как будто седая. А у этого не было. Я не сразу вспомнила. А насчет идеи… Идея не моя. Так получилось, случайно. Я была в отключке, вся перебинтованная, и Лена опознала меня по подвеске. У Веры была такая же, нам папа подарил. Мы были похожи, а сейчас, с этим… — она потрогала изуродованную щеку, — я сама себя не узнаю. Я всегда была паршивой овцой, убийцей, вот они и решили, что дядю Витю тоже я. Паша сказал: нашли какую-то улику. Он рассказал им, как спас Веру, а мне сказал: «Просто промолчи, а то снова загремишь». Пусть думают, что погибла Татка. И я подумала… я смолчала, мне было все равно. Осталась жива, и слава богу. Иногда я думаю, что это неправильно, должна была умереть я, а не Вера! У нее все всегда получалось, она была фартовая. Ни перед чем не останавливалась. Когда я поняла, что это не Паша… я все время думала: а где же Паша? Что с ним случилось, где он? А этот человек… кто он? Его семья горюет, ждет и надеется… Я тоже ждала маму и надеялась… — Она вздохнула. — Паша был другой! Паша был шумный, подвижный, веселый! Он не говорил, он командовал. Энергия била через край, ему все удавалось, он был как… ураган! Я не верила себе, я не хотела верить, столько лет прошло, я говорила себе, что это Паша, что я ошибаюсь, семь лет психушки не проходят даром, я просто забыла его… Вера его опознала, значит, он! А я сошла с ума. Бзики в голове. Но я все равно знала, что это не он! Этот совсем другой. Бизнес его не интересует… конечно, он потерял память, но ведь характер не меняется. Я нашла в Интернете про амнезию — все остается! Талант, характер… Он даже не поинтересовался продажей компании, ему все равно. Нашел работу программиста, получает копейки и доволен. И потом еще… ему снились сны! Из параллельной реальности, понимаете? Какая-то женщина, быстрая река, гора, трава. Наверное, из его прошлой жизни. Как я себя ни уговаривала, я понимала, что случилось что-то страшное. Эти двое привели в дом чужого человека и выдали за Пашу. Значит, знали, что Паша не вернется. Мне было страшно за этого… а что, если к нему вернется память и он вспомнит, кто он? Поймет, что он не Паша? Что они тогда сделают? Убьют его? Я боялась за него, я молилась, чтобы он и дальше ничего не помнил. Они прятали его от всех, к нему никого не пускали… у него было много друзей, и еще сотрудники, я не верю, что они не пытались увидеться с ним… Господи, как же мне было страшно! Мы оба были в ловушке. Я хотела поговорить с вами, но шкурой чувствовала: из дома больше уйти не удастся. Не выпустят. В конце концов меня сдадут в психушку, а с ним разберутся…

— Что произошло в тот вечер?

— Я слышала, как пришел Володя. Они с Верой сидели на кухне. Он говорил очень громко, смеялся, по-моему, был пьян. Было уже поздно. Я выбралась из своей комнаты, я хотела знать, что они затевают. Вера шарила в его папке, а он спал, голова на столе, морда красная… Она нашла у него какую-то бумагу, стала читать. Потом сидела и смотрела на него, и у нее было такое лицо… Она была как ненормальная, схватила нож, стала втыкать в стол. Это… это было страшно! Я подумала, что она сошла с ума! Потом вдруг подскочила к плите, включила газ и сожгла эту бумагу. Смотрела, как она горит, и плакала… А потом бросилась к двери, увидела меня и закричала: «Убирайся! Уходи!» И ножом размахивает. Я думала, она меня убьет! Рванулась от нее — и тут вдруг взрыв! И сразу больница… — Она замолчала, не глядя на Монаха.

Он тоже молчал.

— Сначала думала… что убьет. А сейчас не знаю. Она гнала меня, понимаете? Я не понимаю… получается, хотела спасти? — сказала Татка после паузы. — Она знала, что будет пожар? Не понимаю…

— Трудно сказать, девочка. Возможно. Если тебе так легче. — Он дернул плечом. — Вы были сестрами… все-таки. Ты говоришь, она включила газ и сожгла какую-то бумагу?

Татка кивнула.

— Вы думаете, она нарочно… чтобы пожар? Она хотела убить Володю?

Монах развел руками и промолчал.

— А где же Паша? Настоящий? Он жив? — Она с надеждой всматривалась в его лицо, и Монах подумал, что она сейчас скажет: «Вы же экстрасенс!» Она ожидала чуда, она верила и надеялась. Она настаивала, требуя и боясь ответа.

— Что с ним случилось? Тоже потерял память? Или?.. Что они с ним сделали?

— Насчет памяти перебор, — сказал Монах. — Не думаю. Не могут все подряд терять память. Знаешь… — он замялся.

— Что?