Яд персидской сирени

— Не помню, куда уж помнить, столько лет прошло, — всплеснула руками старая дама.

— Чай! — объявила Аня, вталкивая в гостиную тележку на колесах с чашками. — Будем пить чай. Если бы я знала, что у нас будут гости, испекла бы пирог, а так не обессудьте, чем богаты, тем и рады.

Добродеев бросился помогать, Монах придвинул журнальный столик, старая дама принялась расставлять чашки. Все суетились, подталкивали друг друга локтями, смеялись и шутили. Словом, обстановка была самая приятная, милая и домашняя. Старая дама без устали повторяла, что «это такая честь, такая честь… не передать, никто не поверит, а когда выйдет статья, обязательно одну нам, с автографом, и вообще, будьте как дома. Ждем в гости в любое время». И так далее, и тому подобное.

Долго прощались у ворот, пожимали руки и обещали не забывать, заглядывать запросто, и вообще, милости просим на пироги! Такие люди, такие люди! Лысый песик прыгал вокруг и лаял в совершеннейшем восторге, и Монах осторожно, чтобы не повредить, отодвигал его ногой — знал он таких маленьких шавок, способных на все. Добродеев светился и скромничал: ах, какие там люди, люди как люди, самые обыкновенные; Монах поглядывал на него иронически, обещал прибыть на пироги, поддавал экзотики — говорил неторопливым басом, напирая на «о», помахивал толстой дланью, словно осеняя гостеприимных хозяек, и оглаживал бороду.

Наконец сцена прощания была завершена, и гости отбыли. Аня и Валентина Андреевна стояли у калитки и смотрели им вслед.

— Уф-ф! — простонал Добродеев за первым же углом, доставая носовой платок и утирая влажный лоб. — Женщины! Как на птичьем базаре побывал.

— Поклонницы твоего таланта, Лео. Благодарные фаны. Я бы на твоем месте гордился. Мне даже завидно, честное слово. Меня давно забыли и жены, и поклонницы.

— Да уж, забыли… пробормотал Добродеев. — Меньше прыгать надо. Ну и чего мы добились?

— Мы узнали, что произошло… почти узнали. Мы узнали, что Мережко был влюблен, счастлив, строил планы на будущее…

— Откуда ты знаешь про планы?

— Купил громадный дом, собирался достраивать, рожать детей, но видишь, как получилось. Кто сказал: «Хочешь насмешить богов, расскажи им о своих планах», не помнишь? То-то. Жена бросила мужа и ребенка и убежала с грузинским джигитом. И что примечательно, сразу после побега заявился главный режиссер и приоткрыл завесу тайны. Причем случайно перепутал адрес и попал к соседям, где все им и выложил. А уж наши девушки не заставили себя просить и пустили новость по деревне. Так родилась красивая и романтическая легенда: неравный брак, старая любовь, которая не ржавеет, роковая страсть и побег.

— О чем ты, Христофорыч? — удивился Добродеев. — Что не так?

— Все не так, Лео. Смердит за версту.

— Разве так не бывает? Сколько жен сбежало от мужей, причем молодых жен от старых мужей? Да сплошь и рядом.

— Лео, побег с любовником не вяжется с психологическим портретом этой Вики. Некрасивая, робкая, переломанная, безденежная, не уверенная в себе, вся жизнь на колесах, ни кола ни двора — и вдруг прекрасный принц, свой дом и ребенок! Да она готова была подохнуть за него, за обоих — за мужа и ребенка. Какой, к черту, грузинский джигит? Да еще бросивший ее раньше? Лео, вернись на землю! Очнись! Это не душещипательная статейка для твоей «Старой лошади», это реальная жизнь.

— Для «Вечерней лошади», — заметил Добродеев. — Ты хочешь сказать, что так не бывает?

— Бывает. Всякое бывает, Леша. Но тут что-то не то, поверь моему опытному длинному носу. И этот главный режиссер явился не запылился, вынырнул прямо в масть. Тут общественность сходит с ума от неизвестности, толки, домыслы, все на ушах, и тут вам нате, как по заказу, расхожая версия: сбежала с любовником. И очевидец тут как тут. Пошло-поехало, обрастая деталями, и дошло до Мережко. Возможно, после этого он перестал ее искать и вернулся в семью. Как тебе такой раскладец?

Добродеев пожал плечами и задумался. Потом сказал:

— Ты думаешь, ее увезли силой? Сомнительно как-то. Или… шантаж?

— Не знаю, Леша. И потом, не забывай, что она оставила ребенка одного в доме. Маленькую дочку в большом пустом недостроенном доме. Никому ничего не сказала, не будучи уверена, что Мережко вернется вовремя, не позвонив ему. Не верю! Могла бы соседей предупредить…

— Ну да, как-то это… — пробормотал Добродеев.

— Кстати, наше чудо не объявлялось? Ты бы проверил почту.

— Проверяю, не появлялось.