Яд персидской сирени

Ее увез дядя Витя… потом, когда все случилось. Увез в чем была, обещал, что они вернутся через пару часов. Она часто вспоминала подвеску… Подвеску и кукол, красавицу Риту и замухрышку Славочку. Славочку подарила мама, купила прямо на улице, а Риту… Кто подарил Риту? Татка не помнит. Отец? Наверное, отец. Он много чего ей дарил. Он хвалил ее рисунки, говорил, что у нее большое будущее. Он научил ее водить машину, а Визард уже потом «устроил» права…

Она рассматривала себя, трогала рукой синий камешек…

…В левом ящике — склад косметики. У Татки глаза разбежались. Она достала губную помаду в блестящем тюбике, раскрутила. Темно-розовая, ее любимый цвет. Недолго думая, намазала губы. Густо нанесла на веки синюю тушь, а на щеки румяна. Из зеркала на нее смотрела неизвестная женщина, отдаленно напоминающая Татку. И слегка Веру… Они считали, что она чужая, тетя Тамара так и сказала: неизвестно чья. Когда оказалось, что отец оставил ей половину, они готовы были удавиться за деньги! А ей, Татке, по фигу. Тетя Тамара кричала о тестах на отцовство, пока ей не объяснили, что это неважно, так как есть завещание и оспаривать его себе дороже.

Румяная красотка из зеркала улыбалась розовыми губами; сверкали глаза, сверкал синий камешек на груди. Татка фыркнула — красотка была похожа на Веру…

— Это я, — сказала вслух Татка. — Я, а не… она. — Вскочила, распахнула дверцы шкафа, выдернула синее платье — Вера любит синее, половина гардероба — синие одежки. Сдернула с себя бесцветные тряпки, проскользнула в платье, изогнувшись, потянула доверху молнию на спине. Потянула носом — платье пахло духами тети Тамары. Они обе любили одни и те же духи, мать и дочь. Тяжелый пряный запах. Татка поморщилась. Недолго думая, сбросила серые матерчатые домашние туфли; стояла босиком на мягком щекотном ковре в Верином платье с синей подвеской на груди — подарком отца…

Она вздрогнула, услышав шаги за дверью, и метнулась за шкаф. Шаги прошелестели мимо, и Татка перевела дух. Погрозила пальцем своему отражению и принялась салфеткой стирать грим.

Подвеску она так и не сняла…

Глава 18. Заброшенный дом (Заключение)

Прямых линий не бывает, хоть убейте!

Правило линейки

— Пойдет направо — песнь заводит, налево — сказку говорит. Куда пойдем, Леша?

— Направо. Там во дворе кто-то есть.

Во дворе дома справа на клумбе возилась женщина средних лет. Монах, умильно улыбаясь, тронул калитку и громко сказал:

— Бог в помощь!

Женщина выпрямилась, приставила руку козырьком ко лбу, уставилась на них.

— Здравствуйте! — Добродеев поклонился. — Можно поговорить с вами?

— И вам здравствуйте. — Она присмотрелась и воскликнула: — Ой, вы Лео Глюк?

Добродеев скромно улыбнулся и кивнул. Он подписывал свои материалы разными псевдонимами — в зависимости от темы. Лео Глюк, как правило, высказывался о барабашках, летающих тарелках и призраках подземных пещер, где постоянно теряются спелеологи-любители. Лео Глюк из «Вечерней лошади»! Кто в городе не знает Лео Глюка и кто не читает «Вечернюю лошадь»! Нет таких. Однодневка для дам среднего возраста, пенсионеров и реализаторов дешевого товара на рынке, то есть для самой читающей аудитории, — с барабашками, летающими тарелками и рекламой домашних средств от выпадения волос, морщин, мозолей, выпирающей косточки и давления. Читающей и благодарной, несущей прочитанное в массы.

— Заходите! — гостеприимно предложила женщина.

— Злой собаки нет? — пошутил Монах.

— Есть добрая, — махнула она рукой. — Прошу в дом!

Они поднялись на крыльцо. Женщина распахнула дверь и закричала:

— Мама, к нам гости!

Навстречу им с громким лаем бросился крохотный почти лысый песик, запрыгал мячиком, но близко не подходил.

— Люся, брысь! — прикрикнула хозяйка. Песик продолжал лаять. — Это он не со зла, он у нас любит гостей, да, Люся?

— Кто там? — прокричал женский голос из глубин дома. — Кто пришел? Аня!

— Мама, к нам пришел Лео Глюк! — закричала в ответ Аня. — Сейчас! Проходите, проходите, там мамочка смотрит сериал. Вот радость-то нечаянная!

— Кто пришел? — снова прокричали из глубины дома.

В гостиной работал телевизор, показывали турецкий сериал. Слезы, роковая любовь, ревность и коварство. В кресле-качалке сидела старая дама с короткими седыми волосами в цветастом платье. Оторвавшись от экрана, она с любопытством уставилась на гостей.

— Мама, это Лео Глюк! Ты же любишь его читать?

— Лео Глюк? — воскликнула старая дама, с трудом поднимаясь с кресла. — Ой, а я не одета!

— Вы прекрасно одеты, — галантно произнес Добродеев с порога. — Добрый день! Не вставайте, сидите! Разрешите войти?

— Господи, конечно! — воскликнула старая дама. — Такая честь, такая честь! Я читаю все ваши статьи! Вон, целая гора. А в прошлом году Анечка принесла ваш автограф со Дня города, вы там выступали. Я так радовалась, так радовалась! Никогда не думала, что вы к нам вот так запросто. Аня, чайку! А может, покушать?

— Уважаемая… как вас по имени?