«Якорь спасения». Православная Церковь и Российское государство в эпоху императора Николая I. Очерки истории

Другой вопрос – монастырский «образовательный ценз». По сравнению со многими русскими обителями он был достаточно высок. Это обстоятельство неоднократно отмечали современники, убежденные, что образцовый порядок, царивший в монастырской жизни пустыни, сохранявшийся и по кончине архимандрита Моисея, объяснялся тем, что среди братии был «необыкновенно большой процент интеллигентных людей, которые, отрекшись от света и мира, уже вполне сознательно несут подвиг отшельничества»[352]. Поэтому, полагаю, то, что в пустыни мы не обнаруживаем ни одного инока из бывших крепостных в священном сане, удивления вызвать не может: выходцы из образованных сословий вполне естественно в большинстве своем замещали священнические и диаконские вакансии. Образованные иноки сыграли далеко не последнюю роль в деле налаживания в пустыни издательской деятельности, о чем необходимо говорить с связи с характеристикой оптинского старчества. Стоит признать, что и в становлении этой деятельности значительную роль сыграл настоятель.

Издание книг, начавшееся в Оптиной во второй половине царствования Николая I, было связано с деятельностью старца Макария (Иванова) и его учеников. Они подготовили биографию прп. Паисия Величковского, его переводы сочинений отцов Церкви; впервые перевели творения Петра Дамаскина, Феодора Студита, Иоанна, отшельника Египетского и мн. др. В Оптиной подготавливались к изданию также и книги подвижников благочестия XVIII – начала XIX вв., публиковались работы назидательного характера. Считается, что основная заслуга пустыни в том и состоит, что в ее стенах систематически и целенаправленно издавали духовную литературу, понимая религиозную жизнь и христианское пастырство в преломлении старческого руководства. Непосредственное участие в издательской деятельности Оптиной пустыни принимали также известные славянофилы братья Иван Васильевич и Петр Васильевич Киреевские. В. В. Розанов полагал, что обитель была первоначальной доброй почвой с состоявшейся «аскетической атмосферой, с прекрасным настоящим духом монастыря, к которому эти два замечательные деятели нашей литературы и просвещения уже от себя привили литературные вкусы». «Ученый, литературный труд, – писал Розанов далее, – привился в монастыре; и он выработал те вкусы, понятия и язык, с которыми уже возможно было взаимодействовать образованным людям»[353]. Заметим, что умением обращаться с интеллигентными богомольцами в России XIX в. мог похвалиться далеко не каждый монастырь.

То, что условия для «культурного роста» (т. е. роста в первую очередь религиозно-нравственного) создавались трудами настоятеля Оптиной, в русском православном мире понимали очень хорошо. «Отец архимандрит Моисей, – писал свт. Игнатий (Брянчанинов), – благоразумием своим и терпеливым ношением немощей ближнего привлек в недра обители своей избранное иноческое общество, которому подобного нет во всей России». О том, что своими изданиями Оптина снискала право на вечную благодарность православных заявлял в 1850-е гг. и будущий Санкт-Петербургский митрополит Исидор (Никольский)[354]

.

Впрочем, отец Моисей не только создавал условия для творческой деятельности других, но и сам, когда мог, участвовал в издательской работе обители. В Российском государственном историческом архиве сохранилась его переписка с учеником 2-ой московской рисовальной школы Дмитрием Михайловичем Струковым, одним из духовных чад старца Макария[355]. Струков готовил виды Оптиной, которые затем издавал отец Моисей

[356]. В этом деле настоятелю помогал и его двоюродный брат Степан Михайлович Головин, живший в Москве (некоторые рисунки Струкова передавались через него, а не пересылались по почте)[357]

.

В целом, состояние Оптиной пустыни за годы настоятельства в ней архимандрита Моисея (а он управлял обителью в течение 37 лет) кардинально изменилось. По словам современников, он привел ее в цветущее состояние. При отце Моисее основные строительные работы были успешно завершены: расширен Введенский собор, к которому пристроили два боковых придела; к больничной церкви также сделали пристройку: вместо старого обеденного зала (братской трапезы) устроили храм во имя преп. Марии Египетской; выстроили кладбищенскую церковь; построили семь братских корпусов внутри обители; новую трапезную; библиотеку; восемь корпусов с тремя флигелями для гостиниц; два конных двора; скотный двор; кирпичный и черепичный заводы; мельницу и каменную ограду вокруг монастыря[358]. Простого перечисления сделанного достаточно для того, чтобы заявить: именно благодаря трудам настоятеля Оптина пустынь из бедного малонаселенного монастыря превратилась в одну из наиболее крупных обителей Центральной России.