Яков. Воспоминания (СИ)

— Но нужно же это проверить! — расстроенно сказала Анна.

В этот момент я увидел в читаемых документах знакомое имя. И замер. Теперь я вспомнил, откуда мне была известна госпожа Курочкина. И почему меня насторожило присутствие в ее доме английского дневника и английского игрушечного солдатика. Кажется, предположив, что в тетради что-то зашифровано, Анна Викторовна была куда ближе к истине, чем и представить себе могла.

— Да, это нужно проверить, — протянул я задумчиво и поднялся. — Нужно расшифровать эти тексты. Немедленно.

— А вы что, еще и криптограф? — поинтересовалась Анна.

— Нет, этой наукой не владею, — ответил я. — Но знаю, к кому обратиться.

— Я с Вами! — немедленно поднялась Анна Викторовна.

— Но…

— Ну какие «но»! Ну это же я перевела! — перебила она меня возмущенно. И добавила просительно, заглядывая мне в глаза: — Ну пожалуйста!

Вот так она это и делает. Взглянула на меня грустно-нежно, и в мою голову уже лезут мысли о том, что ничего опасного в этой поездке нет, и почему бы не сделать ей приятное.

— Ну что с Вами поделаешь! — вздохнул я. — Хорошо. Едем в гимназию.

Наградой мне были вспыхнувшие радостью глаза и сияющая улыбка. Ну, хоть не поцелуй, как однажды, и то слава Богу.

Анна бросилась за шубкой и тут же притормозила в удивлении:

— В гимназию?

— В гимназию, — подтвердил я. И добавил: — Здесь меня подождите, я только отдам распоряжение.

Было одно дело, которое нужно было сделать срочно. А если я не ошибался, то прямо-таки немедленно.

— Покорнейше прошу предоставить мне, — диктовал я Коробейникову, — материалы по делу британского подданного Лоуренса, убитого при задержании шестнадцатого марта тысяча восьмисот восьмидесятого года в городе Затонске. Материалы необходимы в связи с расследованием дела об убийстве Н. Д. Курочкиной, служившей гувернанткой у означенного Лоуренса. Имеется подозрение о связи этого убийства с вышеозначенным делом.

Я подписал запрос собственноручно.

— Отправлю телеграфом? — спросил Коробейников.

— Нет, ни в коем случае. Отправить курьером с вечерним поездом, — распорядился я. — Да, и письмо полковнику Варфоломееву передать лично в руки.

— Будет исполнено! — ответил Антон Андреич. И, чуть наклонившись ко мне, спросил, понизив голос. — Неужели шпионство?

Нужно объяснить ему хотя бы кое-что. Мне вполне может понадобиться его помощь. Ведь другой помощи мне в Затонске ждать неоткуда. А если игра началась, вызвать подмогу я просто не успеваю. И хотя я не хочу, да и права не имею, посвящать Коробейникова во все тонкости и перипетии, кое-что я сообщить ему просто обязан, ради его же безопасности.

— Из материалов, которые мне предоставили в архиве, следует, что Курочкина была гувернанткой у дочери Лоуренса, прибывшего из Петербурга. — рассказал я Антону Андреевичу. — Но вскоре агенты охранного управления прибыли за ним, пытаясь его задержать. Он оказал сопротивление и был убит.

— Ну, дела! — подивился Коробейников.

— А Курочкина, — продолжил я, — проходила свидетельницей по этому делу. При этом семилетняя дочь Лоуренса бесследно исчезла.

— А мы нашли тетрадку с шифрами! — догадался мой помощник.

— Да, — подтвердил я его догадку.

И оставив пораженного Антона Андреича размышлять о том, как дело о краже серебряных ложечек может в мгновение ока превратиться в дело государственной важности, я, прихватив Анна Викторовну, отправился в гимназию. Там, как мне было известно, работал нынче человек, который был чуть ли ни гением в криптографии и не раз оказывал услуги полиции и не только ей. Я не знал, какими судьбами этот талантливый молодой человек оказался в Затонске, но это была удача, и я собирался ею воспользоваться.

В гимназии нас встретил ее директор, знакомый уже мне господин Семенов. Кроме сочинения виршей, он был учителем словесности, а также и директором гимназии для мальчиков.

— И чем же наш Павел Иванович заинтересовал уголовный сыск?

Семенов, ничуть не изменившийся со времени дела об утопленницах, был так же слащав и угодлив. И так же мне неприятен. Особенно неприятно было видеть, что, хоть он и обращался ко мне с вопросом, смотрел он исключительно на Анну Викторовну. Причем смотрел так, что моя неприязнь к нему грозила превратиться в ненависть.

— Хотим привлечь его в качестве консультанта в одном деле, — пояснил я, стараясь встать так, чтобы заслонить Анну от его липких взглядов.

— Ах, вот оно что! — обрадовался Семенов и поспешил проводить нас на второй этаж, где располагался кабинет математики. — А Вы знаете, недавно из Петербурга, из самого жандармского управления к нему приезжали! Да!

Он снова взглянул на Анну Викторовну, и она даже смутилась под его взглядом. Я почувствовал, что тихо закипаю.

— А у Вас что, тоже какой-то ребус? — спросил Семенов.

— Служебная тайна, — ответил я раздраженно.

— Понимаю-понимаю! — заверил меня Семенов угодливо. — У них тоже все было в тайне.

Я подарил ему свой самый тяжелый взгляд из возможных. Кажется, он понял, что мы торопимся.