Яков. Воспоминания (СИ)

Теперь же Игнатов сидел перед моим столом, поглядывал на меня высокомерно, да утирал кровь, сочившуюся из разбитой губы. Задержанием своим он был крайне недоволен, что уже успел мне высказать. Вот только меня его недовольство мало трогало.

— Я учился в Петербурге, — сказал я ему, не отрываясь от заполнения документации, — а там, сами знаете, ничего путного не бывает. Так что Вы уж потерпите мое занудство.

— Безобразие, — возмутился Игнатов, без особого, впрочем, воодушевления. — Грабят средь бела дня. И что самое главное, невинного человека вместо грабителей тащат в участок. Разбойничий город, и полицейские такие же.

Он явно хотел, чтобы я рассердился, вышел из себя. Мое самообладание его раздражало. А мне очень нравилось его раздражать.

— А что же, эти молодчики ограбить Вас хотели? — спросил я купца, по-прежнему продолжая писать.

— Ну, ясное дело, ограбить, — ответил он, — что же еще.

— Ну, мало ли что? — сказал я. — Что, кошелек у Вас требовали?

— Кошелек? — удивился Игнатов. — Да нет, сразу набросились, как с цепи сорвались.

— Вот видите? — я, наконец-то перестал изображать занятость и поднял на него глаза. — Мне кажется, это не ограбление.

— А вы на что намекаете? — поинтересовался он.

— Это Вам на что-то намекают, — усмехнулся я. — Не догадываетесь, на что?

— Я что-то не пойму, Вы о чем? — озадачился купец.

— Кому-то не нравится Ваш интерес к компании покойного Караваева, — пояснил я ему. — Может, разговаривали об этом с кем-то? Вмешались во что-то?

— Посоветовал Куницыну убрать этого управляющего, — фыркнул Игнатов, — а что? Таково мое мнение.

И снова Солоницын. Факты наконец-то стали выстраиваться в ровный ряд.

— Вам придется задержаться у нас до утра, — сообщил я Игнатову.

— Это еще зачем? — возмутился он.

— Для Вашей же безопасности, — ответил я ему.

Уж проще охранять его в камере, чем где-либо еще. Если я прав в своих выводах, Игнатов очень сильно мешает преступникам и вряд ли доживет до утра, если я его сейчас отпущу. Был бы он договороспособным, можно было бы попробовать использовать его в качестве живца, но подобный неуправляемый тип и сам под пулю подставится, да и всех подведет.

— Слушайте, ну не Ваша забота моя безопасность, — попытался убедить он меня. — Ну, как-то я сам могу за себя постоять.

Вот именно это я и имел в виду. Он за себя постоит, а наутро моей заботой станет его труп.

— И все-таки Вам придется задержаться у нас пока, — сказал я ему уже с некоторым раздражением.

— На каком основании? — осведомился Игнатов.

— Ну хотя бы на основании зачинщика драки, — придумал я ему причину. — Мы же только с Ваших слов знаем, как там все было. Надо разобраться.

— Послушайте, — вздохнул купец, — я буду жаловаться.

— А вот это сколько угодно, — улыбнулся я. – Евграшин, — велел я городовому, — определите господина в нашу лучшую камеру, одеяло, подушку дайте.

— Знаете что, голубчик, — с вызовом произнес Игнатов, поняв, что проиграл мне в этом споре, — а мы еще разберемся, за какие такие заслуги Вас сослали в эту дыру, благо связи имеются.

Я только кивнул ему с улыбкой. Пусть разбирается. Те причины, что на поверхности, и так по всему городу сплетнями ходят. А те, что скрыты, никакими связями не раскроешь.

— Вы отдохните пока, — сказал я ему на прощание, — еще спасибо скажете.

Вечером, когда уже смеркалось, в участок прибежала перепуганная Анна Викторовна. Ее посетил призрак убиенного купца Караваева, показавшего Коломбину с револьвером и утверждавшего, что она готовится снова убить.

— Чаю? — предложил я Анне, надеясь, что это поможет ей успокоиться.

— Не хочу, — отмахнулась Анна Викторовна расстроено.

Мне категорически не нравилось то, насколько сильно она переживала всякий раз свои видения, чем бы они там не были.

— Мне кажется, Вы слишком близко к сердцу принимаете это дело, — сказал я ей, наливая чай для себя. — Успокоиться Вам надо, отдохнуть.

— Перестаньте со мной разговаривать, как с больной! — обиделась Анна Викторовна. — Я бы ни за что к Вам не пришла, если бы она не готовила новое убийство.

— И кого она собирается убить? — спросил я.

— Того, кто встал у нее на пути, — процитировала Анна дух Караваева.

— Ну, теперь все ясно, — усмехнулся я, делая глоток чая, — будем брать с поличным!

— Вообще-то это не смешно, — сердито сказала Анна Викторовна и, непринужденно отобрав у меня чай, отпила глоток, видимо, чтоб успокоиться.

У меня же от этого ее простого и очень домашнего жеста сильно забилось сердце, будто не края стакана, а моих губ коснулись ее губы. Я ощутил вдруг совершенно неожиданно для себя, что хочу, чтобы так было всегда. Хочу видеть ее каждый день, обсуждать все на свете, хочу пить чай из одной кружки, даже спорить хочу. Лишь бы всегда.

К счастью, миг этого наваждения был краток настолько, что я не успел даже толком осознать то, что почувствовал. Дверь распахнулась, и вошел Коробейников, следом за которым городовой ввел Макара Елистратова по кличке Ласточка.

— Уже соскучились, Макар Севастьянович, — спросил я Седого, — или на воле прохладно стало?