Яков. Воспоминания (СИ)

— Ну, я не знаю, — ответил я резко, раздражённый уже бесконечными неувязками этого дела. — Раненого нужно искать. Я не удивлюсь, если им окажется дядюшка двойняшек.

Хлопнула входная дверь, кто-то зашел в дом. Мы с Коробейниковым, достав оружие, встали по обе стороны двери. Дверь медленно отворилась, и в комнату осторожно заглянула Анна Викторовна. Я аж вздрогнул! Что она здесь делает? Меня тут чуть не пристрелили вчера, между прочим!

Увидев направленный на нее пистолет Коробейникова, Анна вскрикнула в испуге.

— Анна Викторовна! — спросил я ее, стараясь, чтоб мой голос все-таки не прозвучал сердито. — Ну, Вы здесь зачем?

— Я пригласил Анну Викторовну, — вступился Антон Андреич, не позволяя ей ответить.

— Пригласили? — уж с ним я сдерживаться не собирался.

— Пригласил, — подтвердил Коробейников. — Я считаю, что она может нам помочь.

— А Вы не считаете, — спросил я сдавленным от ярости голосом, — что Вы подвергаете ее опасности?

— Подождите, — вмешалась Анна, — я сама вызвалась помочь. Скажите мне только имя убитой.

— Елена Спиридонова, — ответил я резко, еще не справившись с эмоциями.

— Елена Спиридонова, — послушно повторила Анна Викторовна. — А можно я побуду здесь несколько минут одна?

— Разумеется, — ответил Коробейников, хотя вопрос был адресован вовсе не ему.

Что-то он много стал себе позволять в последнее время. То, что он со мной спорит, я воспринимаю даже с одобрением, как признак его растущей самостоятельности. Но действовать через мою голову я ему не позволю. Да еще как действовать! Он что, забыл, что тут вооруженный убийца в лесу? Как он посмел подвергнуть Анну такой опасности?! Как он вообще посмел договариваться с ней, не поставив меня в известность?!

Мы вышли на крыльцо. Антон Андреич посматривал на меня с опаской, ожидая разноса. Ну нет, только не сейчас. За этот проступок я, дорогой мой помощник, сполна выдам Вам позже, когда рядом не будет сердобольных защитниц, готовых меня остановить. А пока помучайтесь-ка неизвестностью, тоже отличное для Вас наказание!

— Спиридонов в меня стрелял, — сказал я ему, — и он ранен. В больницах нужно искать.

— И необходимо проверить частных врачей, — добавил Коробейников, — Наверняка он к кому-то обращался.

— Вот этим позже и займитесь, — велел я ему.

Внезапно дверь распахнулась, и на крыльцо выбежала насмерть перепуганная Анна Викторовна.

— Там кто-то есть, — сказала она, показывая вглубь коридора. — Я что-то слышала.

Мы с Коробейниковым бросились в дом, на бегу выхватывая револьверы. Осматривая комнату за комнатой, мы довольно быстро нашли ту, в которой спрятался Спиридонов.

— Спиридонов, полиция, — крикнул я, — без глупостей.

Он не ответил, и я решил рискнуть и войти.

Дмитрий Спиридонов сидел на кровати, и с первого взгляда было видно, что глупостей от него ожидать не приходится. Он и сидел-то с трудом, привалившись к подушке. Вся постель была в крови. Рану на животе он прижимал рукой, и видно было, что она причиняет ему невыносимую боль. Если бы он попал к врачу сразу после ранения, его наверняка бы спасли. А теперь, я ясно это видел, шансы его были не велики.

— Сдаюсь, — сказал он, тяжело дыша, — врач мне нужен.

— Это вы убили Голубева? — спросил я его.

Он молчал, только стонал.

— Да можете не отвечать, — сказал я ему, — Ваш племянник во всем признался, он за все и ответит.

— Да, это я, — выдавил Спиридонов, — Костя пришел ко мне и стал просить денег, серьезную сумму. Я начал расспрашивать его, и он все мне рассказал.

— И поэтому Вы вечером пришли к фотографу домой, — продолжил я, — и убили его.

— Да, — сказал он снова, — это я. Я пришел просто поговорить. А он стал вести себя вызывающе. И опять начал шантажировать.

— Врача сюда везите, — велел я Коробейникову.

— Может быть, его в больницу? — предложил он.

— Можем не довезти, — сказал я. — Врача сюда, пусть он здесь решает.

Коробейников вышел едва не бегом.

Я присел рядом со Спиридоновым, рассмотрел подробнее, куда он ранен. Дела были явно плохи, очень. Видимо, началось заражение. Да и крови он потерял преизрядно.

— Рана нешуточная, — сказал я ему встревожено.

— Да, — согласился он, трудно дыша.

— Вы зачем в меня стреляли? — спросил я.

— Смотрю, Вы племянников выводите, — проговорил он с трудом. — А у меня ружье под рукой, с охоты вернулся. Вот и подумал: вот и решение всех вопросов.

— Если бы я имел привычку решать так вопросы, я бы должен был бы Вас сейчас подушкой придушить? — спросил я с досадою.

У него почти нет шансов. И скорее всего, он умрет. А его смерть останется на моей совести. И совершенно не важно, хотел ли я убивать его. Даже то неважно, что, обратись он к врачу вчера, и, скорее всего, остался бы жив. Он умрет, и я буду помнить его, как еще одного человека, убитого мной. Это не встревожит мой сон, но помнить я буду.

А ведь все могло быть иначе, приди он в управление с заявлением о том, что Голубев его шантажирует. Но он хотел помочь племяннику избежать наказания за убийство мачехи. И поэтому убил Голубева. И сам теперь умрет. А Костя все равно ответит за убийство Елены.