Ярмарка тщеславия

Emmy, when she went away from Brompton, endowed Mary with every article of furniture that the house contained, only taking away her pictures (the two pictures over the bed) and her piano--that little old piano which had now passed into a plaintive jingling old age, but which she loved for reasons of her own.	Покидая Бромптон, Эмми подарила Мэри всю обстановку своей квартиры, увезя с собой только портреты (те два портрета, что висели у нее над кроватью) и фортепьяно - то самое маленькое фортепьяно, которое теперь достигло преклонного возраста и жалобно дребезжало, но которое Эмилия любила по причинам, известным ей одной.
She was a child when first she played on it, and her parents gave it her.	Она была ребенком, когда впервые играла на нем, - ей подарили его родители.
It had been given to her again since, as the reader may remember, when her father's house was gone to ruin and the instrument was recovered out of the wreck.	Оно вторично было подарено ей, как, наверное, помнит читатель, когда отцовский дом рассыпался в прах и инструмент был извлечен из обломков этого крушения.
Major Dobbin was exceedingly pleased when, as he was superintending the arrangements of Jos's new house--which the Major insisted should be very handsome and comfortable--the cart arrived from Brompton, bringing the trunks and bandboxes of the emigrants from that village, and with them the old piano.	Майор Доббин, наблюдавший за устройством дома для Джоза и старавшийся, чтобы новое помещение было красиво и удобно, страшно обрадовался, когда из Бромптона прибыл фургон с чемоданами и баулами переселенцев и в нем оказалось также и старое фортепьяно.
Amelia would have it up in her sitting-room, a neat little apartment on the second floor, adjoining her father's chamber, and where the old gentleman sat commonly of evenings.	Эмилия захотела поставить его наверху в своей гостиной, миленькой комнатке, примыкавшей к отцовской спальне, - старый Седли сидел в этой гостиной по вечерам.
When the men appeared then bearing this old music-box, and Amelia gave orders that it should be placed in the chamber aforesaid, Dobbin was quite elated.	Когда носильщики стали перетаскивать старый музыкальный ящик и Эмилия распорядилась поставить его в вышеупомянутую комнату, Доббин пришел в полный восторг.
"I'm glad you've kept it," he said in a very sentimental manner.	- Я рад, что вы его сохранили, - сказал он прочувствованным голосом.
"I was afraid you didn't care about it."	- Я боялся, что вы к нему равнодушны.
"I value it more than anything I have in the world," said Amelia.	- Я ценю его выше всего, что у меня есть на свете,- отвечала Эмилия.
"Do you, Amelia?" cried the Major.	- Правда, Эмилия? - воскликнул майор Доббин.
The fact was, as he had bought it himself, though he never said anything about it, it never entered into his head to suppose that Emmy should think anybody else was the purchaser, and as a matter of course he fancied that she knew the gift came from him.	Дело в том, что так как он сам его купил, хотя никогда не говорил об этом, то ему и в голову не приходило, что Эмми может подумать о каком-либо ином покупателе. Доббин воображал, что Эмилии известно, кто сделал ей этот подарок.
"Do you, Amelia?" he said; and the question, the great question of all, was trembling on his lips, when Emmy replied--	- Правда, Эмилия? - сказал он, и вопрос, самый важный из всех вопросов, уже готов был сорваться с его уст, когда Эмми ответила:
"Can I do otherwise?--did not he give it me?"	- Да может ли быть иначе? Разве это не его подарок!
"I did not know," said poor old Dob, and his countenance fell.	- Я не знал, - промолвил бедный старый Доб, и лицо его омрачилось.