Ярослав Мудрый и Владимир Мономах. «Золотой век» Древней Руси

Мстислав воспользовался передышкой, выбросил до поры мысли о могучей Руси размерами с весь известный мир и принялся за строительство собственного княжества. При нем во многих городах уже имелись школы, куда детей загонять княжеским указом не приходилось. В Чернигове был заложен каменный собор Святого Спаса, возводилось множество каменных же зданий. Ссора и недоверие северян, возникшие после битвы под Лиственом, исчерпали себя, и теперь черниговщина снова была готова отдать за князя жизни. Но этого не требовалось, князь не воевал, он созидал.

И все же рок настиг Мстислава. Сначала умер его единственный сын Евстафий, правивший Тмутараканью. Княжич ушел из жизни молодым, были даже подозрения в отравлении или убийстве, но никого, кому бы это было выгодно, не находилось, а самого Евстафия в Тмутаракани любили не меньше отца.

Ненадолго его пережил и отец. Поехав на зимние ловы, князь разболелся и умер. То ли это была сильная простуда, то ли еще что, но с охоты Мстислав уже не вернулся. Его похоронили на месте возводимого собора и сам собор ставили вокруг этой могилы. Более наследников у Мстислава не было, и единовластцем всей Руси стал Ярослав.

В Чернигове он не стал сажать никого из своих сыновей, перечить местному боярству, а потому не встретил никакого сопротивления.

Теперь предстояло разобраться с Новгородом, самовластец Руси уже не мог разрываться на два города. К тому же Ярослав был уже немолод, ему шел сорок шестой год, а для того времени это немало.

В Новгороде он посадил князем старшего сына Владимира, а воеводой у него – сына Остромира Вышату. Сын Вышаты Янь оставался служить самому Ярославу на юге. Новгород не возражал. Мало того, князь сделал еще одно дело в помощь сыну – самовольно сместил бывшего епископа Ефрема, смевшего идти вразрез с чаяниями Ярослава, и поставил взамен него Луку Жидяту. Тем, кто пытался сказать, что это незаконно, даже не стали резать языки, просто напомнили, как был поставлен сам Ефрем. Тоже самовластно назван преемником предыдущего епископа. Теперь пришло время оставить теплое место.

Луку Жидяту Ярослав сам выделил среди киевской монашьей братии. Тот был образован, начитан, прекрасно владел русским языком в отличие от того же Ефрема, знал греческий, много переводил с этого языка на русский вероучителей. Возможно, это привлекло к нему князя.

Ярослав не ошибся, Лука Жидята стал прекрасным епископом и оставил о себе добрую память в Новгороде.

Смещенный же Ефрем отбыл в Византию, стал своим при дворе и часто являлся советчиком в русских делах, конечно, не в пользу Ярослава. Он вернулся на Русь после смерти князя митрополитом, это стоило Луке трех лет тюремного заточения. Митрополиты тоже умеют мстить.

А чтобы у Новгорода не возникало никаких претензий к Киеву, Ярослав дал городу новую грамоту, твердо определявшую дань и порядок ее выплаты. Ее иногда отождествляют с «Русской Правдой», но это не так. Грамота существенно перераспределила размер выплат в пользу Новгорода, кроме того, Ярослав продолжил выплачивать 300 гривен Швеции «мира ради», как делал еще его отец. Зачем, ведь Швеция уже сама в немалой степени зависела от Руси? Но это были не столь великие деньги для Киева, а Ярославу не хотелось отказом оскорблять во всем ему потакавших родственников. Всегдашняя поддержка Энунда стоила такой суммы.

Казалось, все хорошо, Ингигерд родила князю шестого сына, названного Вячеславом. Теперь у них было девять детей: шестеро сыновей – Владимир, Изяслав, Святослав, Всеволод, Игорь и Вячеслав, и трое дочерей – Эллисив, Анастасия и маленькая Анна. Совсем взрослые старшие, Владимир сам стал князем, пора думать об уделе Изяславу, стала королевой Эллисив… Остальные пока учились и постигали трудную науку жизни.

* * *

Но спокойствия надолго не получилось, едва закончил дела в Новгороде, как туда примчался гонец из Киева со страшным известием: печенеги! Степняки, не связанные больше договором из-за смерти князя Мстислава, решили взять свое и огромной ордой подошли в Киеву с юга!

От Степи Руси никогда не ждать добра! Сколько бы ни били, сколько бы ни договаривались, оттуда вечно наползали новые и новые находники. Сначала хазары, потом печенеги, теперь вот двигались торки. Одни вытесняли других, а те, в свою очередь, пытались взять Русь. И никакие разгромы их ничему не учили!

Князь спешно собрал в Новгороде всех, кого только смог, и выступил из города. Подойдя к Киеву, он увидел печенегов без числа. Орда шла целиком, вытесненная новой напастью – торками. Остановились только под самыми стенами Киева, захватив и строящийся Ярославом новый город вокруг основного. Не удержали этот вал и укрепления князя Владимира, и поросские города, поставленные Ярославом.