Ярославский мятеж

Транспортировка арестованных на баржу осуществлялась из разных мест и разными способами. Упоминавшийся выше Васильев вспоминал: «Нас посадили в бывший Пастуховский дом, где помещался главный штаб белой армии. Сидим ночью. Красные начинают нащупывать, и сидеть стало жарко. Мы, арестанты, стали волноваться, нас было минимум 200 человек. Вдруг стоящий у двери белогвардеец крикнул: „Не волноваться! Приказано ручными гранатами успокаивать!“ Утром в 4 часа всех выгнали и стали группировать. Я попал в группу 60 человек „баржевиков“. Ведут, а пули свищут и снаряды рвутся. Ужасная картина… Кругом трупы убитых и во дворе, где нас группировали, привезли с позиции несколько человек убитых белых. Нас конвоировало исключительно офицерство, человек 20. Куда? Нам еще не было известно. Когда подошли к Волге, большинство из нас решило: „Привезли топить“. Но нет, погнали на паром, за Волгу. Здесь красные так и сеют по парому. Все легли. Офицеры, видимо, плохо обстрелянные, заежились куда больше арестантов. Мысль арестантов мелькнула другая: решили, что нас заведут за Волгу в лес расстрелять. Я с товарищами намеревался бежать как знающий хорошо местность и надеялся, что необстрелянные прапоры растеряются… Но оказалось иначе. Нас на пароме повезли на баржу».

В архивах Владимира Александровича Мясникова сохранились воспоминания красноармейца Дмитрия Палкина, который был захвачен в плен в первый же час выступления, так как нес наряд непосредственно в доме Лопатина. В его записях о дальнейших событиях сообщалось следующее: «Вечером нас перевели на площадь Богоявления в помещение ремесленной школы, где сейчас находится почтамт. За ночь к нам насажали около двухсот человек. Утром нас построили во дворе. Вышел полковник Перхуров и приказал увести нас, приказав конвою в случае сопротивления стрелять. Привели к Волге садили на паром. Буксир потащил паром вниз. У Арсенала стояла баржа-гусана с дровами из Молоти, пришедшая на кожевенный завод Эпштейна».

Традиционно на Волге стояло очень много барж. Некоторые из них были весьма необычные. Например, 25 сентября 1917 года в Ярославль прибыли три баржи, которые оказались груженными до самого верха бесценными экспонатами петроградского Артиллерийского исторического музея. Это были старые бронзовые орудия и архивы, которые сопровождали прапорщик Курышев и три канонира 1-й тяжелой артиллерийской бригады. Бесценную коллекцию хотели спасти от катаклизмов. Однако по трагическому стечению обстоятельств события в Ярославле оказались страшнее любого революционного угара. В охваченном огненным вихрем городе полностью сгорели несколько контейнеров со знаменами и оружием: всего около 2000 знамен (в том числе ценных, стрелецких), все трофеи, собранные в ходе Первой мировой войны, 300 экземпляров старинного огнестрельного и холодного оружия. На баржах были повреждены 54 ценных орудия, а в волжской воде погиб архив второй половины XVIII столетия и частично первой половины XIX столетия. Впрочем, водную тюрьму устроили не на одной из музейных барж. Как уже говорилось выше, для этого использовалась так называемая гусана – временная дровяная баржа, которая по прибытии в пункт назначения сама разбиралась на дрова.