Ярославский мятеж

В связи с «контингентом», который оказался запертым в водной тюрьме, возникает два вопроса. Во-первых, это его состав. Во-вторых, численность заключенных. Традиционно принято считать, что на барже находились только большевики и самые активные деятели советской власти. Лишь в одном месте в «Красной книге ВЧК» мелькнула такая фраза: «Аресты производились на квартирах и на улицах, и, таким образом, в их лапы попали свыше 200 человек советских служащих, красноармейцев и интернационалистов из австрийских и германских военнопленных»

. На этом и заканчивается официальное упоминание «германцев», находившихся на барже. Впервые на эту сторону сюжета обратил внимание В.А. Мясников. В частности, он обнаружил воспоминания бывшего бойца «летучего отряда» милиции (одного из немногих не перешедших на сторону повстанцев) Леонида Петровича Маркова. Тот не только указывал на то, что в первые дни «водного заключения» на барже было много немцев, которых хорошо снабжали продовольствием по линии «миссии Балка». Марков пишет:

«Вначале германцы добровольно делились продуктами, затем мы их стали отбирать»

. Если судить по косвенным упоминаниям в документах, то на четвертый или пятый день боев почти все немецкие военнопленные были сняты с баржи и переправлены в город, в безопасное место.

Опять же, если говорить о партийном составе «русских» заключенных, то не стоит предполагать, что на барже оказались только коммунисты. Например, во время суда над Перхуровым сторона обвинения позволила себе следующую фразу: «Да, но на барже была разная публика, и коммунистов было меньшинство». Из сохранившегося в архивах «Списка лиц, заключенных на барже, стоящей на р. Волге, и подлежащих перевозу в ведение начальника комендантской роты с зачислением их содержанием за военным судом» можно хотя бы приблизительно установить, кто оказался на «барже смерти». Публика была действительно пестрая. Например, среди заключенных был губернский военный комиссар, левый эсер, уроженец деревни Борисовка Мышкинского уезда Александр Флегонтович Душин. Его арест был продиктован не столько партийной принадлежностью, сколько должностью, занимаемой в советских органах власти. Не совсем понятно, за что был арестован и направлен на баржу бывший городской голова, врач Федор Сергеевич Троицкий, любитель модной жизни и один из первых ярославских обладателей частного автомобиля. Была на барже масса беспартийных красногвардейцев. В.А. Мясников в одной из своих публикаций отмечал, что «водяная тюрьма была интернациональна – наряду с русскими здесь томились украинец Иосиф Чечель, поляк Александр Сакновский, латыш Мартин Кушке, еврей Киш Гиршман, серб Милан Кусан, немец Фриц Букс». Впрочем, одним из самых показательных заключенных был некоторое время возглавлявший местную ЧК губернский административный комиссар Федор Большаков. «Белая» пропаганда могла бы использовать его образ в качестве «идеального» комиссара-злодея. После ареста в его номере в Кокуевской гостинице (более известная как «Кокуевка») повстанческий патруль обнаружил настоящую «пещеру Аладдина» – почти целый пуд золотых изделий (портсигаров, колец, медальонов), несколько пудов серебра, включая серебряное паникадило из Риги, которое было эвакуировано в 1915 году в Ярославль, а еще бриллиантов примерно на 700 каратов.