Ящик Пандоры

Максим еще лучше понимал, что именно его ожидает. А соврать не удастся, номер войсковой части тут же проверят знающие люди, уличат во лжи. Военным не надо бегать до Генштаба, чтобы определить местонахождение, тут они побольше браминов знают. И будет хуже… Ему-то хуже некуда, а вот Симке? Майор Ильин не рассказал бы всей сути дела, но знал достаточно, чтобы недостающие пробелы заполнились с помощью допроса. Теперь не будет ощущения, что ему лезут в мозг, кшатрии скорее кулаком работают. Ну, к этому он давно привык. Только бы Симка…

– Макс!

Она шла за ним, бежала, не поспевая за быстрым шагом конвойных.

– Найди учителя! Он тебе поможет отсюда…

Удар по ребрам будто разом перекрыл кислород. Хорошо же, больше они ни одного слова не дождутся, если не дали сказать самое главное. Железная дверь с надписью «Посторонним вход строго воспрещен» захлопнулась. Серафима осталась одна перед неподвижными и безучастными охранниками с одинаковыми орлами на виске. Долго смотрела на дверь, будто читая надпись по слогам, потом сорвалась с места и затерялась на станции.

Глава 12

Адский рай

Максима ввели в белое прямоугольное помещение, внутри было очень светло и холодно. Комната как комната, на больницу похожа: стеклянные шкафы жмутся вдоль стен, низкие столики с блестящими кастрюлями, белые круглые стулья, свернутый кольцами толстый резиновый шланг в дальнем углу. А главное, в центре необычный, дырявый стол очень уж похожий по форме на человека раскинувшего руки. Обычный лазарет. Но множество привязных ремней на столе и бетонный лоток, переходящий в сливное отверстие в полу, прикрытое решеткой, совсем не понравились.

– Раздевайся! – приказал один из конвойных.

– Зачем? Мужики, я не по этой части. Мне как-то бабы нравятся больше, – не к месту пошутил Максим и тут же словил кулаком под дых, попытался ответить и получил уже прикладом. На какое-то время он потерял сознание, а когда зрение прояснилось, то был уже голый. Его подхватили под руки, положили на стол.

Ремни затянулись на руках, ногах, голове и перехватили поперек груди. Голова гудела, как ветер в трубе воздуховода: у-у-у-у. Но холод в комнате и стужа, идущая от стали, на которой лежал, быстро привели в чувство.

Максим лежал довольно долго, руки-ноги затекли и закоченели, он стучал зубами от холода. Скрипнула дверь, затем еще раз. Голова была крепко притянута к столу, повернуть ее, чтобы рассмотреть, кто же пришел, он не мог.

– Чего вам надо?! Отвяжите, гады!

Заскрипело, будто кто-то сел, поерзал, устраиваясь поудобнее, на стуле. Максим скосил глаза, но увидал лишь край сапог и неясную тень. Послышались шаги, и в поле зрения появилось лицо. Широкая скуластая физиономия с черными, как туннельная тьма, глазами и такими же волосами. Да и само лицо какое-то темное что ли.

Мужик по горло затянутый в грязно-зеленый брезентовый передник, был огромным и будто, едва не задевая потолок головой, занимал все пространство комнаты. На какой-то момент Максима скрутил приступ удушья, ему стало не хватать воздуха, грудь сдавило. Макс разозлился:

– Падлы! – сдавленно просипел он от нехватки воздуха, дернулся всем телом, проверяя привязь на крепость. – Ну, давайте, фашисты, бейте связанного, чего уж. Крысы полисные!

Но ни черный, ни неведомый второй, сидящий у стены, никак на слова не среагировали. Зато слева от стола, там, где, как помнил Максим, стояли шкафчики и столы, послышался металлический лязг. В памяти всплыли все те звуки что он слышал, пока лежал в лазарете с забинтованными глазами, а где-то рядом в руках врача дяди Миши журчала пила, отгрызая гниющую заживо ногу, или звонко постукивали дробины, которые лепила выковыривал длинными ножницами-щипцами из живота незадачливого бойца.

Все эти звеняще-металлические звуки: вжик, дзиньк, блямс – очень похожи. Но тогда были развлечением, игрой «а что происходит?» для ничего не видевшего Максима, тогда происходившее его не касалось. А сейчас… он так же не мог ничего рассмотреть, но интересно не было совсем. Абсолютно. Никак. Да и воздух в комнате, как и в лазарете, отдавал кровью, едва замытой гнилью и смертью.

Вновь черная башка загородила собой пространство над Максимом. Взгляд будто глядит сквозь него, сквозь стол, бетонный пол еще на несколько уровней ниже, и так до самого ядра земли. Но во взгляде, – ничего. Пусто. Как, впрочем, и в лице ни капли эмоций.

– Че, рожа, уставился, а? Че вам надо, фашисты?!

Мужик постоял еще секунду, на лице мимолетно что-то изменилось. Лицо пропало из вида, а затем появилось вновь, на грудь Максиму легла увесистая коробка, накрытая тряпкой. От клетки как-то знакомо воняло, вроде бы…

Тряпку сдернули, и тут же с протяжным скрипом четыре желтых зуба защелкали перед носом. Облезлая крыса заверещала, кинулась мордой в стенку, вцепилась зубищами, пробуя на прочность стальные прутья.