Ящик Скиннера

Господин Ч. прижимает ладони ко лбу и болезненно горбит спину, явно потрясенный этим осознанием. Люо Цзяхай собирается подойти и утешить его, но господин Ж. не позволяет. Все в молчании ждут, пока господин Ч. успокоится.

– Со временем я стал замечать, что каждый день после обеда отец с дочерью приходили поиграть на детской площадке. Я решил, что девочка – его дочь, потому что она называла мужчину папой. Ей было двенадцать или тринадцать лет; она была очень хорошенькая, с длинными волосами, завязанными в хвосты, которые достигали середины спины. Обычно она была в пестрой юбке в цветочек. Отец, красивый мужчина, носил очки в серебристой оправе; они придавали ему утонченный вид.

Наша школа занимала одноэтажное здание, и сразу под окном находились цветочные клумбы. Летом ароматы цветов залетали в окна. Иногда отец с дочерью развлекались на дальнем краю площадки, где был игровой комплекс с перекладинами; иногда они оказывались ближе к моему окну – нюхали цветы на клумбах, ловили стрекоз и тому подобное. Каждый раз, когда я слышал смех девочки, это напоминало мне сделать перерыв. Перерыв означал для меня просто сидеть у окна и смотреть, как отец с дочерью играют. Порой они замечали меня и дружески улыбались. Каждый раз, когда мы встречались взглядами, я ощущал, до чего прекрасна жизнь. Только представьте! С неба льется яркий солнечный свет, и отец с дочкой играют среди цветов. Картина была такой трогательной, что я невольно начинал мечтать о собственном будущем – о комфортной обеспеченной жизни, в которой я, элегантно и дорого одетый, веду свою дочь на прогулку, а какой-то мальчуган из бедной семьи бросает на нас завистливые взгляды. Каждый день я ждал, когда отец и дочь придут на площадку, потому что их приход отвлекал меня от унылой реальности и на несколько минут погружал в фантазии. Это приносило мне подлинное удовлетворение…

Господин Ч. погрузился в раздумья, и его губы тронула улыбка. Одновременно он начал дрожать, словно воспоминания были и сладкими, и горькими.

– Помню, был особенно жаркий день, без единого ветерка. Я сидел в пустом классе, и пот тек у меня по спине, отчего мне становилось холодно. Я тогда подумал, что в такую жару они точно не придут. Но около трех часов пополудни отец с дочерью опять появились на площадке. Они сразу подошли к клумбе у меня под окном, и мужчина кивнул мне. Правда, я заметил, что лицо у него немного нервное, а дочь все время низко опускает голову.

На этот раз они не стали нюхать цветы или гоняться за стрекозами. Вместо этого присели за кустами на бетонную ограду клумбы – в ней была скамья, которой не было видно с площадки. Но я хорошо видел ее – и то, что они делали прямо у меня на глазах. Отец посадил дочь на колени и…

Господин Ч. судорожно сглотнул – похоже, во рту у него пересохло.

– Он задрал ее юбку и снял трусики.

В комнате воцарилось потрясенное молчание, время как будто замерло.

– В голове у меня помутилось, я не мог пошевельнуть ни единым мускулом, все мое тело словно заледенело. Прямо передо мной девочка скакала и подпрыгивала на своем отце; я слышал его тяжелое дыхание и ее негромкие стоны.

Несколько раз они меняли позы, словно на съемке порнофильма: девочка сверху, в миссионерской позиции, по-собачьи… Наконец отец хрипло выдохнул и повалился на нее. Потом они оба вытерлись и оделись, будто ничего не произошло. Мужчина бросил платок, которым вытиралась его дочь, мне под окно, удовлетворенно ухмыльнулся в мою сторону, подмигнул и пошел прочь.

Я так и глядел в окно, застыв в неподвижности, когда они уходили с площадки. Следующие несколько часов пролетели в мгновение ока. Я очнулся от своего паралича уже в сумерках, когда мать пришла звать меня домой – близилось время ужина. Прежде чем уйти, я потихоньку сунул платок к себе в школьную сумку. Потом, низко склонив голову, последовал за матерью домой.

На следующий день я пришел в школу очень рано и так делал день за днем. Больше я не ждал появления отца с дочерью. Мои дни текли как раньше, но я чувствовал, что изменился внутри. Став очевидцем столь абсурдного сексуального акта, я словно разделил с его участниками их порочную тайну. Я чувствовал себя грязным и одновременно испытывал возбуждение и искушение. Они пугали меня – и в то же время притягивали. Если попытаться описать это чувство через запах, то он будет сладким, с легким привкусом рыбы – на самом деле большинство оставшихся дней летних каникул я, сидя один в классе, прижимал тот платок к носу одной рукой, а другой мастурбировал.