Ясная ночь

– Да-да, конечно, – застёжка была оставлена в покое, тёмный маникюр коротко впорхнул по мелким, как семечки, частым пуговичкам.

– И, постой… Попроси пожалуйста, что бы никто не входил, – Лена с опаской посмотрела и на кабинки.

– Конечно-конечно, – закивала-пообещала девушка. Мой вид вызывал у неё разумное удивление, но не изумление.

Я поднял ей левую бровь.

– Умывайтесь, – обернулась ко мне Лена.

Кровь уже давно не шла. Я умылся, вода тёплая, приятная, приятная комнатка, белое мыло пахло чем-то душистым, и незнакомым. Зачем я прополоскал её платок и вернул ей, – не знаю зачем.

– Пойдёмте, – она, завернула свой платочек в салфетку и бросила его в урну.

Мы вышли из туалета, (я подмигнул на дверях Свете), прошли мимо дам с рыбками в аквариумах, и, по узкому коридору попали, судя по всему, в её кабинет, наверное.

Здесь уже никого не было. Она сказала мне: «я сейчас», и ушла.

Уютная обстановка. Тёмные, под старину, ореховые панели, кремовые стены. Чёрный, матовый, письменный стол с телефоном и современной лампой выглядел изящно. Репродукция Климта «Поцелуй», на стене, миниатюрные в рамках плакаты похожие на рисунки Лотрека, зеркало. Жёсткий, бордовый с розовым, ворс ковра на полу. Два светлых, небольших объёмных кресла «зажимали» журнальный столик. Журналы «не по русски», пепельница, пачка слабых сигарет. Я сел в кресло, закурил.

Она вернулась минут через пять без пальто. С ней зашли ещё две девушки.

– Снимайте одежду. – В руках она держала плечики

…Ну, снял я куртку, шарф. Посмотрел на них, они на меня.

– У нас, ничего нет ему, накинуть? – спросила Лена.

– Одна уверенно покачала головой: -«Всё женское».

– Сюда никто не войдёт. – Сказала мне Лена. – Девушки отстирают кровь, высушат и отутюжат вашу одежду. Двадцать минут. Мы вас задержим.

Она говорила ровно, сухо, как человек ещё не сомневающийся в целесообразности своих действий, но уже не собирающийся убеждать в этом других.

Уговаривать меня не будут.

Я медлил. А чего? Когда она там говорила «поехали ко мне, кровь быстро отстирается», я и поехал. Вадимоаркашам назло. А тут как сестра в поликлинике навела баб…

А чего ты от неё хотел? Коньяк и танец? Хам, ****ь. Раздеваемся. И на том спасибо. Кровь если сейчас не отстирать, то её потом вообще не отстирать. Брюки, рубашка, опять же, новая, – «сорокет». Принц ты что ли, на такие бабки попадать? Отутюжат, тем более… сам ты фиг так отутюжишь. Единственно, кто может нормально это сделать – это жена, и та, – за три тысячи километров. А тут ателье всё-таки, как я понимаю… Трусы у тебя нормальные…

Я стал вынимать всё из карманов, расстегивать замки и пуговицы. Остался в трусах и ботинках. Ладно, хоть не худой, ни жирный.

Они взяли мою одежду и ушли. Будем смотреть журналы.

Разглядывал жизнь глянцевую довольно долго, – интересно люди живут и богато, аж завидно. Надоело. А время шло. Да я тут больше двадцати минут сижу, – минут сорок, – конкретно…. Посмотрел на часы, но я же время то не засекал. Курить уже надоело, вон, – три окурка моих в пепельнице. Да как бы не час. Интересно.

Про меня как забыли. Может меня уже «кинули» на шмотки? Сижу тут в трусах с дельфинами, щас Аркадий приедет, отутюжит. Мля.

Тут в дверь постучали, а потом она сразу же приоткрылась. Показалась девушка «Света из туалета». Если бы она была моей женой или дочкой, я велел бы ей застегнуть, всё-таки, ещё пару пуговичек на блузке. Родинка просматривалась.

– Привет, – сказала она, – а где Лена? Там Саввой приехал.

«Саввой приехал» она сказала с какой-то странной интонацией. Я, естественно, насторожился в секунду:

Этот Саввой случайно не Вадим или Аркаша?

Она удивилась:

– Нет, ты что, они же в разных бригадах работают.

– А-а, ну слава Богу. А чего он приехал, Саввой этот?

– Да за Маринку разводить. Слышал?

– Нет.

Думаю верно: и Лену то не знаю, лучше не лезть, там, где что-то «разводят», не в своё дело, в чужом городе.

– А где Лена? – вспомнил я.

– Не знаю, сама её ищу

– Да ты заходи, – предложил я, – она сказала «сейчас придёт», одежду мне принесёт. Сижу тут… Заходи, покурим…

Света вошла и села в свободное кресло. Она не удивлялась моему виду, не выпендривалась, села, закурила, и мне было с ней легко, как будто мы с ней раньше виделись, где-то, или учились в параллельных группах лет пять, только не здоровались.

– А Маринка правда сука, – сообщила Света, – как обещала Саввоя привела.

Я пожал плечами.

– Только ты тихо, – она глазами показала на дверь.

– Не знаю я никого тут из ваших, – успокоил я её, – хожу так, гуляю, на зонтики тыкаюсь, да стираюсь потом, – вся работа…

– Ну… Маринка же тут работала, – выпустила Света дым веером, – ну блондинка такая, да заметная… ну, нормальная, только гнида, конечно, немножко, а так… А потом стала с Махмудом, с Саввоем гулять, ну – короче… И такая стала деловая… Все заметили. То не скажи, так не разговаривай… Саввой он же в понятиях в Питере. Знаешь: «Саввоевская» бригада?

– Чего-то слышал… – соврал я. Сейчас бригад, как грибов после дождя, и Махмудов и Саидов, и Суховых столько под солнцем развелось, что не понятно, как жить дальше будем. А Света продолжала: