Ясная ночь

– Я же говорил, куда с ним ехать, а ты: «высушат, отстираем» …Чего он там опять? Никуда его не выпускай. Теперь сушить буду я.

– О господи… Я уже забыла… Вадим, приезжай, мне ты нужен совсем по другому поводу! Дело касается Саввоя. Маринки его.

– Что?

– Приезжай.

– Да ты можешь сказать, что случилось?

– Я его послала.

– Кого?

– Саввоя. Ну, ни его лично, а Маринку. И его вместе с ней. Я тут столько гадостей о себе выслушала. Я и проститутка, и… Ты приедешь?

– Подожди, Саввой причём тут? Маринка – это баба, которая у тебя работает, с которой я его видел пару раз, да? И ?

– Всё, больше не работает. Её послала, его вместе с ней, за глаза. Он про меня рассказывал ей много. Ты приедешь?

– … Ты дурочка что ли? Тебе это нужно было? Сначала ты одного гондона везёшь стирать, потом Саввоя посылаешь? У тебя голова работает? Он тебя хотел, что ли? Нужны тёрки? Не могла кого ни будь другого послать, попроще? За кукурузу… Помирись с этой Маринкой.

– Она уже убежала. По моему, «докладывать» …

–…Чего там сидишь тогда? Чего ты ждёшь? Что он приедет и распнёт тебя там, за язык твой… Сматывайся пока оттуда.

– Не распнёт. Я здесь не одна. Люди не дадут.

– Какие люди!?

– Те, которые здесь ещё есть.

– Ну, хорошо, посадит тебя вы мешок и увезёт туда – куда ты его послала. А потом привезёт ко мне и спросит, сколько я за тебя дам…

– А сколько ты дашь за меня Вадим?

В ателье получилась тишина.

–… Ладно, Лен, не парься. Я сейчас приеду, а ты уезжай оттуда. Если я приеду, а тебя «что ни будь» задержит, значит, я буду там. Если лавочка твоя будет закрыта, ты уже уехала, встретимся на Петроградке, у китайца. Там поговорим. Давай, я еду, через минут двадцать – двадцать пять, как догоним, буду у тебя. Тебя уже там быть не должно, уезжай, как положишь трубку. Всё. Да, Лен, если что, – отъезжай от всего: «пусть Маринка не лепит. Это её перхоть», – поняла? – и если она хочет «с ей» мы сейчас тоже будем разбираться. Хотя такой «размен» … – говори, что сейчас буду я, и ничего не бойся. Поняла? (Заводи, – к Ленке.) Давай. Всё – как я сказал. И не нервничай. А я еду. УЕЗЖАЙ. Ничего не бойся. Горец нервный, но не мы к нему в город приехали, это помни.

Лена немного успокоилась, это передалось всем.

– Все расходимся по домам.

– А с этим что делать?

– А… одежда этого парня? Не до него…

– Забыли, пять минут.

– Я уеду. Отдадите ему вещи.

Упоминание о моей одежде вернуло меня к действительности.

– И где она?

– Я подумала к тебе и пошла.

– Одежда?! – Ира! Вот нахрена мне теперь Лена?! Эти сюда несутся, как на бобслее, а я с ними… Да ну – на! Ни Лены, ни одежды. – я занервничал, – Ты иди найди вещи, Бог с ней, с Леной, пойду уже, хватит стирать. Сходи, Свет, – вспомнил как её зовут, – принеси, пусть, хоть мокрые, – попросил я.

Дверь открылась, зашла Лена, без следов косметики, с влажными висками. На пальце, за крючок плечиков подала рубашку и брюки, через руку она держала куртку и накинутый на нее шарф. Я встал:

– Спасибо.

– Вам надо идти.

– Я уже слышал, – взял всё у неё из рук, – спасибо ещё раз.

– Лен, там Саввой приехал, – сказала Света, – он курит. Ты где была?

– В туалете. Он один? Попроси его обождать. Вадима ещё нет?

Дверь открылась, на пороге остановился, очевидно, этот Саввой-Махмуд, или его приближённый или подчинённый. Опрятное лицо кавказской национальности.

– У – у… – сказал он.

Жестом он остановил кого-то за своей спиной, пояснил: – «Мы помешали. Действительно уважи-ительная причина» … Он мягко улыбнулся, очевидно желая вежливо убедиться в своём предположении у присутствующих:

– Я не помешал?

Я бросил вещи на кресло, быстро накинул рубашку, не застёгивая её, взял брюки.

Седеющий, аккуратно подстриженный, в расстёгнутом, (естественно чёрном), до каблуков, пальто, просто смотрел. На меня тоже. В секунду кожа на его лбу натянулась, обозначились желваки, глаза «зависли».

Даже безмятежная минуту назад Света затеребила пуговички у себя на груди. Засуетился и я в ворохе одежды, мне было не до пуговиц манжет рубахи или снимания ботинок, чтобы надеть брюки. А ведь вспомнил: «суетиться – плохое занятие, к добру не приведит», – папа мой так считает… Интересно, что бы он сказал сейчас? – «Несуетись, лишнее». – сто процентов. Я начал себя «тормозить», в своём копошении, и не вольно, прислушался.

– Неплохо вы тут проводите время. А я жду… – вошедший как будто расстроился, чуть не засыпал, и вдруг резко, придурковато проснулся, и рявкнул: – Выйди вон!

Это он кому? Саввой смотрел на Свету. Света подняла голову и тихо вышла, закрыв за собой дверь.

Я уже понял, что в ботинках надеть брюки не получиться, их надо снимать и выдернул ногу из капкана штанины. Надо сесть в кресло, снять ботинки, надеть брюки, после обуться, зашнуроваться, накинуть куртку и можно валить отсюда.

– Куда это она пошла? – послышался разговор за дверью, – за вазелином.

– Тебе что, особое приглашение нужно? – этот Саввой как-то, доброжелательно наблюдал уже за мной.

– Уже, сейчас, – кивнул я.