Ясновидец Пятаков

Порыв ветра захлопнул балконное окно, и стало действительно тихо. Гаврик напряжённо прислушался, потом облегчённо вздохнул, взял в каждую руку по пустой водочной бутылке и поковылял на кухню. Фомич лежал по стойке смирно. Мы с шефом стояли, опустив руки, и чего-то ждали. Наверное, того, что будет дальше.

В кухне тара звякнула в мусорном ведре, стукнули дверцы шкафчиков и зашумел коротко кран. Гаврик вернулся со стаканом воды в руке. В воде бурно растворялась таблетка.

– Помогите мне, Миша! – попросил Гаврик и отдал мне стакан, а сам легонько шлёпнул Петю по бледным ланитам.

Тот открыл мутные глаза. Я поднёс ему стакан, но он отвернулся и плотно слепил губы.

– Это аспирин, Пётр Фомич, – Гаврик говорил с ним ласково, как с ребёнком, – и вода простая, из-под крана. Не отрава и не агиасма, пейте спокойно. А мы пойдём…

Странно, но Гаврик убедил Петюшу, тот трясущейся рукой взял у меня стакан, опустошил его жадными глотками и сам поставил на столик. Потом отвернулся и снова закрыл глаза. Гаврик пошёл к дверям.

– Может, его ещё и пледиком укутать? – съязвил я.

– Вы, Миша, лучше с ботинками вопрос решите, – не оборачиваясь, тихо сказал он, и я почувствовал, как накаляются мои крупные уши. Они всегда так от стыда.

Украдкой я взглянул на шефа. Чингисхан был не в курсе, значит, Гаврик по отдельности видит нас так же, как и вместе, стало быть, может говорить и показывать одному, не подключая другого.

Гаврик первым вышел из квартиры, а я задержался в прихожей и повернулся к шефу.

– Алексей Алексеевич, – сказал я, глядя влево, – эти ботинки, что на мне, я из бытовки спёр.

– Что ж, поздравляю, – хмуро ответил он, – верните обратно и забудьте…

Он вдохнул и перешёл на напряжённый шёпот:

– Вы понимаете, Михаил, что мы сейчас все вместе… немного отползли от края?

– И этот? – Я тоже напрягся и кивнул на неподвижно лежащего лицом к стене Фомича.

– Он дальше всех отполз, практически отпрыгнул!

– Но я теперь не слышу!.. – И я мотнул головой в сторону двери.

– Просто по причине молодости вы немного отвлекаетесь…

– И что такое агиасма?

– Поищите в Сети! Всё, лифт приехал, слышите? Выходим!

Гаврик стоял на площадке, опершись рукой о стену и опустив голову, как безмерно уставший ходок на длинные дистанции. Когда мы вошли в светлый и просторный лифт с зеркалом во всю стену, он в своей робе и с невесёлой усмешкой на сизом измятом лице вновь показался мне существом из другого мира, каким-то пришельцем из прошлого. Я хотел было спросить его насчёт того листка бумаги, который изорвал Петюша, но тут сообразил, что это была предсмертная записка. Конечно, что ж ещё! Небось, в ней он обвиняет в своей смерти Гаврика и Чингисхана, а может, и меня заодно. Так, за компанию, я ж его по пузу стукнул… И всё равно я снова радовался. Наверное, тому, что я с ними, а они со мной. Один за всех. Все за одного. Я вспомнил гробокопателей и улыбнулся.

Если б ещё не ботиночки эти…

16

Похмелье и депрессия оставили Петюшу сразу, едва лишь в голову ему, как в масло нож, вошла простая мысль о том, что ни Пятаков, ни Темчинов ничего ему не сделают. Ну вот не сделают, и всё тут! И не потому, что не смогут, а потому, что, представьте, не захотят! Потому что сами себя разводят и кошмарят. Они, видите ли, греха боятся. Смиряются! Не они такие первые, и последние не они. Петя встречал подобных сектантов-исихастов, изучая историю.

Допустим, может Пятаков читать чужие мысли, но это – явная патология, которую в прежние века считали бесовщиной и за которую сжигали на кострах или топили с камнем на шее. То, что они якобы спасли его от суицида, – так сами же к нему и подтолкнули. Его подручные – рукоприкладством и угрозами, а он – тем, что в голову ему пролез самовольно и получил над Петюшей власть. Потому и примчался, что совесть была нечиста. Да и не собирался Петя прыгать, как тинейджер, из окна! Хотел нервишки только щекотнуть, от скуки и от злости. От такой злости даже слегка помутнело в голове…

А как тут не злиться? Тут впору схлестнуться с ними, зарубиться (Петя раздражённо подумал, что использует арго жлобов-грузчиков, но отбросил эту мысль как отвлекающую) и всех их обезвредить! Узнать о них побольше и принять меры. Нельзя оставлять психов безнаказанными и на свободе, что они ещё удумают и выкинут? Вот, например, Витя, сосед по палате, отличный парень, шёл на поправку, а появился Пятаков, и Витенька уже в реанимации! И этот странный молодой нахал сразу распустил свои длинные руки да ещё и начальнику врёт, что пальцем Петю не трогал. Темчинов же и вовсе «вырос до неба, а дурень – як трэба», как говорит бабушка одного студента. Строит из себя интеллигента, а сам бандит, на роже написано. Едва не кинулся душить Петю! И всё равно он ничего не сделает без воли Пятакова, а тот – сектант, христосик, мухи не обидит. Уничижается… Они бы ещё самобичеванием занялись, как хлысты!