Ideal (СИ)

Шаг, ещё шаг, ещё один… Казалось, это будет длиться вечность. Осторожно заглянув за спинку, Тайлер со свистом выпустил воздух сквозь зубы и крепко выругался – на диване никого не оказалось. В пепельнице дымилась забытая сигарета. Он не помнил, чтобы оставлял пепельницу здесь, но зато точно знал, что сделал всего пару затяжек перед уходом. Сейчас сигарета тлела у самого фильтра.

Ударив с досады кулаком по мягкой обивке, Тайлер рывком стянул куртку и бросил в кресло. Кажется, он выключал музыку, уходя...

Решив, что день выдался нелёгким, и что пару глотков холодного пива взбодрят его, Тайлер развернулся в сторону кухни.

Однако, не успел он сделать и шага, как ощутил удушающий ужас. В ушах зазвенело от собственного вопля и он отпрянул назад, лицом к лицу столкнувшись с...

- Какого чёрта?! – выпалил Тайлер, – Ты как тут оказался?! – и, натолкнувшись на диван, схватился за него, пытаясь не поддаваться обуявшей его панике.

Он снова был в чёрном, только на этот раз это была обычная майка и джинсы. Пожав плечами, он отпил из запотевшей бутылки пива и ответил неожиданно низким, но не лишённым мелодичности голосом:

- Ты сам меня впустил.

- Я?! – ошалел Тайлер. – Да когда?!.. Ты что, спёр у меня ключи? Или я дал их тебе, когда напился? Почему ты…

- Да какая разница... Всё равно я уже здесь, – как-то поразительно знакомо хмыкнул он, бросая ему бутылку. Тайлер едва успел поймать её и, ощутив ледяную влажность стекла, убедился, что не спит. Так значит, то, что произошло тогда… всё это было на самом деле?..

«Обрети веру!» – орали колонки.

«Не могу», – невольно огрызнулся про себя он и спросил, чувствуя почти злость:

- Кто ты такой и какого хрена шляешься за мной? Тебе что, мало того, что тебя отымели в подворотне? Немедленно выметайся из моей квартиры!

«Твой личный Иисус

Слышит твои молитвы

И заботится о тебе.

Твой личный Иисус

Слышит твои молитвы.

Он всегда рядом…»

Ему хотелось запустить бутылкой в стереосистему, чтобы прекратить этот концерт.

- Может быть, я хочу ещё, – с едва уловимым сарказмом ответил тот. Ещё и ухмыляется.

- Вынужден тебя расстроить, приятель, но на трезвую голову я не так нежен, – процедил Тайлер, решительно отставляя бутылку в сторону. Он почти уже видел, как пафосный ублюдок умывается кровью.

Однако, не успел он броситься вперёд, как ощутил жёсткий удар скулой и боль в левой руке – его довольно сильно притиснули к дверному косяку, заломив руку за спину. Всякий раз, как он пытался двигаться, его пронзала острая боль.

- Спокойно. Если перестанешь вести себя, как псих, я ничего не сделаю. – где-то совсем рядом прозвучал голос.

- Хорошо, – покладистым тоном отозвался Тайлер, – Отпусти.

- Нет. – хватка стала только крепче.

- Да что за нахрен?! Ты же обещал! – снова взорвался он, морщась.

- Я обещал, а ты солгал.

Тайлер понял, что его трюк раскусили и сдался:

- Ну хорошо, хорошо… ладно! Верни мне уже мою грёбаную руку!

Наконец, его выпустили и Тайлер, шипя от боли, с трудом вернул руку в привычное положение, садясь на диван. Голова шла кругом, словно в горячке.

«Обрети веру! Обрети веру!», – последний раз воскликнули колонки и замолчали. Запись закончилась.

- Я – Зак, – представился он.

Сколько длилась эта ночь, Тайлер не смог бы сказать при всём желании: единственные часы в квартире – старые, напольные часы из дуба, найденные им на барахолке пару лет назад, замолчали, хотя до сего дня шли исправно. Однако, это была одна из тех ночей, конца которой не хотелось. Всё потому что с ним говорили.

Многие люди говорят друг с другом вовсе не потому что хотят услышать, что пытается донести до них собеседник, а потому что тогда можно самому высказать всё, что накопилось в лабиринтах памяти, нитях нервов, что осело в теле, мешая ему свободно двигаться по жизни. Своеобразное отстаивание в очереди за вниманием и сочувствием. Царство условностей.

«Я выслушаю тебя, только если ты выслушаешь меня».

Терпение и внимание, Утешитель. Терпение и внимание. После тебе дадут слово. А пока терпи и улыбайся: радостно, сочувственно, мрачно. Терпи.

Это «терпи» присутствовало в любом разговоре «по душам», который Тайлеру приходилось когда-либо вести: Мона, Грэг, Лейн, доктор Такер, приходивший к нему каждый день на всём протяжении лечения.

«Здравствуй, Тайлер. Тот мёртвый мальчик больше не приходил?..»

Эта ночь была долгой, и ему не хотелось, чтобы она кончалась. Потому что впервые он не ощущал «терпения» – этой натянутой струны, готовой вот-вот порваться и засветить тебе в глаз, если ты сейчас же не закроешь рот.

Зак не терпел. Он просто сидел напротив него на полу комнаты и, облокотившись о диван, молча курил в потолок. Он слушал и не хотел ничего говорить. Лишь в неопределённо-тёмных глазах Тайлер порой видел что-то похожее на понимание. Он рассказывал и рассказывал, словно у него прорвало плотину. И так до тех пор, пока его не накрыл собой мёртвый предрассветный час.

====== 6. ======