Идеальная совокупность. Том 1

Продовольственный вопрос надзирателя озадачил. Он поставил игрушку на паузу и убрал со стола «копыта». К образованию морщин на лбу, гладеньком, как попка младенца, мыслительный процесс не привел, но всё равно Олегу надо отдать должное. Он вспомнил, что оперу полагается налаживать контакт с контингентом, и сообщил — буфет в пятницу работает до пяти.

— Облом! — в меру скромных актёрских способностей даже сожаление обозначил.

— А если в «Луч» сбегать? Через дорогу? Или в «Мечту»? Тётя Оля ещё обслуживает стражей порядка в кредит?

Ноль реакции в ответ. В силу нежного возраста Олежка не застал легендарную тётю Олю из подвальчика на углу Абельмана и Ворошилова, любезно выручавшую поиздержавшихся ментов в канун получки и не только. Долги продавщица записывала в тетрадку, которую у неё однажды изъяла налоговая полиция. Новорожденная оперативная служба решила щёлкнуть МВД по красному носу. Пострадали, как полагается, стрелочники.

— Ч-чего шу…шумим? — вошёл Сутулов.

— Жрать хочу. Сгоняли бы в лавку, господа.

— Б-бабки на б-бочку! — подполковник, адепт старой школы, знал, что едой наказывать нельзя.

Вся маштаковская наличность, сто пятьдесят рублей бумажками и тридцать «щебёнкой» пошла в оборот. Её хватило на молоко, пирожки с капустой, плавленый сырок «Дружба», упаковку «Доширака», пачку «Тройки» и коробок спичек.

Перекусывали сообща. Чемпионский результат показала молодость. Три пирога Олег умял играючи. Маштаков — пару, Сутулов не одолел и одного.

— Н-не ле…лезет ч-чего-то, — посетовал, морщась и потирая грудь.

Выглядел он, надо сказать, под конец дня не ахти. Осунулся, лицо отливало зеленью.

После эрзац-ужина случилось новое событие, о нём возвестил кипеж в пустынном коридоре. Здание УВД нынче обезлюдело раньше, чем обычно. Закон пятницы!

Во исполнение указания Кораблёва зональники доставили судмедэксперта. «Доставили» в буквальном смысле слова. Сердюк с Маловым вели под руки нетвердо державшегося на ногах мужчину. Ростом тот превосходил своих нянек на голову. Ожила иллюстрация к знаменитому роману Джонатана Свифта — лилипуты тащат взятого в плен Гулливера.

Возмущённый голос «Гулливера» слышен был издалека:

— Только быстро! В семнадцать тридцать у меня важная встреча! Консультация!

— Василь Василич, так-то восьмой час уже, — деликатно проинформировал Малов, выглядывая из подмышки долговяза.

— Брысь! — конвоируемый встрепенулся, выказывая решительное намерение освободиться от поводырей.

Оставшись без подпорок, он принял свою фирменную позу. Левая рука плетью повисла вдоль тела, её в локте зафиксировала правая, согнутая за спиной. Таким приёмом конструкции была придана необходимая жёсткость.

Сухопарый, малость ссутуленный Василий Васильевич Перфилов — человек туманного возраста. Ему можно было дать как сорок, так и шестьдесят. Учитывая, что в заключениях он исчислял свой стаж экспертной работы в двадцать семь лет, нижний показатель всё же следовало приподнять. Малолетних «судиков» история отечественной медицины не знает.

Стеклянно-металлический взор доставленного гармонировал с очками в тонкой стальной оправе.

Завотделением СМЭ привычно имитировал трезвого. Малознакомый человек таковым бы его и воспринял, незнакомый — тем паче. И только профи мог диагностировать дозу, потреблённую мастером с утра. Семьсот-восемьсот граммов крепкого, причём на старые дрожжи.

Эксперт воззрился на сидевшего на низеньком диванчике Маштакова. Долго и трудно наводил на резкость. В итоге в его дипломированном мозгу щёлкнуло нужное реле.

— Миха-ал Никола-аич! Здравствуйте! Как я по вас соскучился. Ваш последний исторический труд поразил меня до глубины души!

Перфилов выбросил вперед рычагастую руку, отчего крепёж разомкнулся, и эксперта резко мотнуло. Чудом успел Маштаков предотвратить его падение. Узкая длинная пятерня Василия Васильевича защелкнулась на запястье визави. Освободиться из костистого капкана без слесарного инструмента было нереально.

— Михал Николаич, как ваш успехи в поисках золота адмирала Колчака?! — судмедэксперт тряс руку Маштакова так рьяно, словно хотел её оторвать. — На сей счёт имею эксклюзивные соображения. Уда-ачная встреча! Вы, пожалуйста, минуточку подождите. Освидетельствую сейчас одного человека, и мы побеседуем. Кого осматривать?

— Его, — указательный палец Сердюка ткнул в Маштакова.

— Кого-о?! — эксперт обомлел, до отказа распахнув зубастый рот. — Михал Николаич — насильник?! Да вы ещё не родились, юноша, а мы с ним уже… Мы с ним… Да мы, — так и не вспомнив славного подвига, свершённого в те приснопамятные времена, когда Сердюк отсутствовал в проекте, Перфилов ограничился пренебрежительным жестом, как будто от назойливого насекомого отмахнулся. — Кончайте ёрничать, юноша. Кого смотреть? А то нам с Михал Николаичем золото Колчака искать надо!

— Василий Васильевич, я вам говорил, вы, видно, подзабыли, — мой театр военных действий — юг России, а адмирал на востоке оперировал, — несмотря на драматизм ситуации, у Маштакова хватило сил пошутить.

— Его, его смотри, кому говорят! — Сердюк разозлился.