Идеальная совокупность. Том 1

— Можешь оказаться в общей «хате». Вопрос с арестом решен. Доказухи на двоих хватит! — по части распальцовки следователь не уступал бывалому сидельцу.

Маштакова подмывало поинтересоваться доказательствами. Однако ж он заставлял себя молчать. Понимал — его затаскивают в разговор, в котором на эмоциях можно наговорить лишнего.

Туго заплёл руки на груди, молчал. Прикрыл глаза, и сразу правое веко затрепетало, как крылышко пойманной в кулак бабочки. Это было неприятно.

Наконец, материализовался очередной процессуальный персонаж. Его появление уместно было прокомментировать сакраментальным: «Ба! Знакомые всё лица!»[109].

В прошлой жизни Маштакову довелось сосуществовать с Борей Винниченко в различных ипостасях. На старте карьеры они были коллегами-следаками. Потом по должности заместителя прокурора Маштаков года полтора ходил в непосредственных Бориных начальниках. А в девяносто девятом, когда Винниченко вёл дело по милиции, он проводил обыск в кабинете Маштакова, в ту пору — старшего опера со скандальной репутацией, допрашивал его и грозил камерой.

Теперь Борис Сергеевич — адвокат, и ему предстоит защищать безработного гражданина Маштакова, докатившегося до подозрений в изнасиловании.

Старого знакомца подследственный идентифицировал быстро, но не сразу. У нового Бори появились округлые розовые щечки, зато исчезли знаменитые мочальные усы, а главное, он был опрятен. Чисто выбрит, надушен. Подстрижен простенько, но аккуратно, в связи с чем лысина утратила основание именоваться плешью. Траурных каёмок под ногтями не было и в помине. Одежда современная и по размеру. Ради исполнения профессиональных обязанностей Винниченко при галстуке, причем не в любимом своем регате-коротышке, залоснившемся до блеска, а в самовязе сдержанной расцветки и полагающейся длины — край аксессуара касается пряжки ремня. Перестав горбиться, он сделался заметно выше ростом.

Боря, вероятно, был предупреждён, какой клиент ему уготован. Подобный вывод следовал из того, что удивления он не выказал. Поздоровался суховато, рукопожатьем не удостоил.

— С какими материалами дела я могу ознакомиться? — осведомился.

— Ни с какими! — тыкнул Каблуков.

Дурацкое тыканье означало, что собственный ответ показался Гене остроумным.

— То есть дело возбуждено не в отношении моего подзащитного?

— Дело возбуждено по факту. Ещё вопросы?

— Каким документом мой подзащитный приобрел статус подозреваемого? — адвокат последовательно гнул свою линию.

— Он задержан в порядке девяносто первой, ну, то есть, задерживается.

— Хорошо, ознакомьте с протоколом задержания.

— Заполняю! — Гена тряхнул серым листком, на котором записи имелись лишь в первых графах.

— Я подожду. Предоставьте мне возможность пообщаться с доверителем наедине. Это наше право.

— Да на здоровье. Я пока писаниной займусь, — Каблуков сгрёб бумаги и отправился в другой кабинет.

Сутулов обвел критическим взором свои владения. Проверил, заперт ли сейф. Вынул торчавшие в письменном приборе ножницы.

— Б-без глу-упостей, — предупредил, уходя.

Дверь оставил приотворенной. Боря, дотянувшись, её захлопнул.

— Здорово, Ми-ишк, — проскрипел он, превращаясь в прежнего чудика, пятнадцать лет назад аналогичным образом приветствовавшего и.о. межрайпрокурора Маштакова в присутствии убийцы, доставленного на арест конвоем.

Не дожидаясь ответа, не нуждаясь в нем, Боря посунулся вперёд и убавил громкость до шепота:

— Ты должен рассказать мне всё, как на исповеди. Адвокатская тайна, она покрепче церковной. Я должен знать правду, чтобы грамотно выстроить стратегию твоей защиты.

Маштаков кивнул — понимаю.

Оба не понаслышке знали про оперские мульки. Вряд ли бюджет позволял оборудовать кабинет ОРЧ стационарной прослушивающей аппаратурой, но оставить включенный диктофон убойщики могли запросто.

— Я ни в чём не виноват. Признаваться мне не в чем, — Маштаков произнёс максимально внятно, чтобы запись, если она велась, получилась качественной.

— Но как так все вышло-то? Не могли ж они тебя безо всяких оснований схватить? — Боря продолжал шептать.

— Не знаю. Посмотрим, что предъявят. Скажи, пусть оформляют. Я устал. Херово соображаю. Показания давать не буду. Возьму пятьдесят первую.

— Завтра утром я тебя обязательно навещу.

— Как хочешь.

Маштаков озаботился. А не комбинашка ли разыгрывается? Подсовывают подставного… Мол, мужик жил в лесу, от жизни отстал, схавает подставного… С другой стороны, исполнение больно уж добротное. Адвокаты, видно, теперь по графику назначаются, график этот у Гендоса на руках. Выглядит бумага вполне себе убедительно. За Борей реально домой ездили. Вряд ли хватит у них таланта ломать такую сложную комедию.

Адвокатское удостоверение Винниченко предъявить не сподобился. Или, что вероятнее, не догадался.

Можно, конечно, попросить его засветить ксиву, но он парень обидчивый. Ни к чему его против шёрстки гладить.

Боря позвал Каблукова. Действо возобновилось.

— Ордер в понедельник занесу, — пообещал защитник.

— Мне завтра надо, — настал черёд следствию качать права. — Как я человека на арест без ордера повезу?