Идеальная совокупность. Том 2

Башкой рискуя, повёз в Нижний самолично. Тайник замастырил[122] за обшивкой двери «гелика». Стрёмная ныч-ка на скорую руку. Чуть чего — новый срок. Трёха при добром прокуроре. Пристёгнутый, как фраер, ремнём безопасности ехал щепетильно, чтил ПДД. Сработало. Гаишников на трассе не заинтересовал. И острожские менты на хвост не упали, значит, в городе его макли[123]остались незамеченными.

Знал, что заказчику не потрафит. Важен был результат — прибыл в срок и не пустой.

Вор брезгливо оттопырил губу, когда на стол легли корявые самоделки — пистолет и револьвер. Калибр у обеих — восемь миллиметров.

— Из газу́лек переделаны?

— Этот из сигнального, а этот — из родной «тэтэхи», чужой в нём только ствол, — ловко подхватив пистолет, Клыч протянул его рукоятью вперёд.

Барон оружие принял, взвесил, повертел, выщелкнул магазин.

— Ничё, — кивнул одобрительно. — А револьверишко доверия не внушает. Патронов сколько к ним?

— Полста.

— Тоже самопал?

— Да. Но делал мастер.

Так оружейника отрекомендовал Паша Комендантов, собаку съевший на этой теме.

— Оставляй. Вопрос, брателло, сам понимаешь, не закрыт. С тебя ещё пара плёток[124]. Хотя бы таких же, как «тэтэха» эта. И один «калашан». Сроку сколько? Ну, давай две недели. Иначе останешься без моей поддержки. Не потому, что я пальцы гну, а фишка так ляжет, — вор был трезв, рассудителен, голос не форсировал.

Разговаривал, однако, как с неродным. Свой головняк при себе оставил.

Видать, крепко его припекло, посочувствовал Клыч, радуясь отсрочке.

Прежде чем завернуть стволы обратно в тряпицу, он их тщательно протёр.

Возвратившись в Острог, продолжил поиски железа. Насчёт «калаша» было глухо, вояки, с которыми удалось пообщаться, развели руками. Без вариантов! Пашкин спец ещё одну пушку подогнал. Сказал — больше пока не жди, не из чего собирать, доноров[125] нема.

Клыч готовился к трудному разговору, считал оставшиеся дни.

В субботу спозаранку — досрочный прозвон из Нижнего. На трубе обозначился Хмурый, новый положенец[126], новая правая рука вора.

— Повидаться надо, брат! — Хмурый был на шифре и заметно на нерве.

Причину спешки уточнять неучтиво. Час спустя пересеклись на границе областей в придорожном кафе. Положенец, оправдывая свою кликуху, был угрюм, как йог. Опухшая левая скула его залеплена квадратным пластырем. Жадно осушив бокал пива, он огорошил — Барон угорел.

История такая. Позавчера Хмурый с кентами отдыхали в баре. С ними была тёлка, которая, вернувшись с танцпола, не нашла свою сумочку. У бабы, как известно, одна извилина, и та между ляжек. Бикса сходу обвиноватила в краже кавказцев за соседним столом. Те вспылили. Хмурый с кентами, уже крепко гашённые, вписались за подружку, вспыхнула ссора, прозвучало сакраментальное «выйдем, поговорим».

Южан было больше, кабаны, как на подбор, притом в основном трезвые. Предвидя проблемы, Хмурый послал одного из своих к Барону, тот по обыкновению зависал в «Алых Парусах».

На улице закипела драка. Джигиты замесили славян. И тут рядом с баром с истошным визгом затормозил известный всему городу «Бентли». Из машины вывалился пьяный Барон со здоровенной пикой в руке. Глазищи бешеные, на губах пена. Размахивая клинком, с воплями «Убью! Порежу!» он ринулся в толпу дерущихся.

Кавказцы брызнули наутёк. Вор — за ними. На перекрёстке он наткнулся на незнакомых парней, которых принял за врагов. Хлопцы оказались не из робких, пошли в отмашку. Одного из них Барон саданул ножом в бок. Второй сбил вора с ног подсечкой и утащил обмякшего друга в подъезд.

К утру выяснилось, что пострадавший — русский и к конфликту в баре отношения не имеет. Всё бы ничего, пусть радуется пацанчик, что живой остался, хвать, оказался он ментом, курсантом академии МВД. И папаша его был той же красной масти, полкан с большими связями.

СК, не мешкая, возбудил покушение на убийство. Свидетелей — толпа, поэтому личность подозреваемого была установлена на раз-два. Законного приземлить мусорам за счастье. «Жирная палка», как они выражаются. Барон, протрезвев, оценил риски, ломанулся в аэропорт и вылетел за кордон.

— Куда? — вырвавшийся у Клыча вопрос прозвучал глуповато.

Хмурый, морщась, потёр пальцем отклеившийся край пластыря:

— На Луну!

Положенец нервничал, знал за собой косяк. Кипеж-то из-за него случился. Неуж он сам не мог разобраться с кавказцами? Зачем вора в блудную потянул? Понимал, что раз тот в «Парусах» висит, стало быть, на кочерге.

— Сколько подкинуть? — Клыч от лирики перешёл к делу.

— Сколько можешь, брат.

Клыч без раздумий вывалил всю наличку. Ждал и не дождался вопроса за железо. Или Хмурый не в теме был, или в связи с последними заморочками острая нужда в стволах отпала.

Домой Клыч покатил успокоенный, удавка ослабла. Но попутно прохудилась «крыша», что означало — жди наезда москвичей. Старая предъява стояла на паузе благодаря вору, который теперь далече.

— Ничего-ничего! — подбодрил себя Клыч. — Канает всё, что проканает!