Идеальная совокупность. Том 2

Юлька вжалась лопатками в стену, с преувеличенным вниманием потолок разглядывала. Лицо её снова окаменело. Утихомирилась она так же одномоментно, как и взбесилась. Женщины — актрисы по натуре своей. Останавливать покидающего родной дом изменщика Юля не стала.

После захода в мини-маркет Рязанцев удачно поймал частника.

— Маршала Устинова, дом…

— Там один дом. Тоже мне, проспект! — пренебрежительно хмыкнул прыщеватый юнец, рванув с места, как на «Формуле-1».

— Не гони лошадей, — интонация, в которой смурной амбал отлил реплику, убедила гонщика соблюдать ПДД.

В подъезд шестнадцатиэтажки майор проник «на плечах» молодой женщины с коляской. Учтиво придержал тяжёлую дверь. Припозднившаяся мамочка приняла любезность плечистого незнакомца с опаской. Ей было на пятый этаж, Андрею — на последний. Кабину лифта кудрявая покинула со вздохом облегчения.

— Пустишь без ордера? — спросил Рязанцев, когда бывший напарник открыл ему дверь.

— Привет, — Маштаков удивления не выказал. — Как раз к ужину.

Андрей снял куртку, разулся. Прихрамывая и морщась, прошёл на кухню. С коротким стуком выставил на стол поллитровку.

— Николаич, ты всё знаешь. Лечит водка душу? Помогает?

— Смотря от каких хворей.

Рязанцев пунктиром изложил проблематику.

— Был бы ты тренированный, я б тебе посоветовал — хлопни стакан и падай влюлю, — соскучившийся по живому общению Маштаков охотно пустился в рассуждения. — Вырубишься на позитиве, быстро. Проснёшься рано, с мутной головушкой. Заморочки твои утратят резкость. Будешь тупо думать о второстепенном. Почему мне, бедолаге, так хреново? И тучи постепенно рассосутся. Исподволь, не заметишь как. Однако ты в нашем ремесле — дилетант. Посему давай-ка я пузырь от греха в морозилку спрячу. Ишь ты, «Зелёная марка»! Не имел чести такую дегустировать. Стилизована под старину. Типа сургучом запечатана. Нехай полежит. У водки срока годности нету. Иди, страдалец, мой руки. Полотенце там более-менее чистое. Ты голодный, наверное, как волк. Я подогрею, а то остыло.

В кухню опер вернулся с посвежевшим лицом. Одежд на нём поубавилось. Белая майка рельефно обтягивала загорелый мускулистый торс.

— Николаич, я пиджак с рубахой на плечики устроил. Как бы ещё мне от штанов освободиться? А то изомну вконец. Да и тошно в них. Только в труселях за стол неудобняк.

— Бери треники мои. Может, не порвешь. А порвёшь, зашью.

— Спасибо. Ещё спрошу. Где мобильник на зарядку поставить? Аккумулятор перестал держать. Вдруг Юля позвонит…

Последней фразе сопутствовал горестный вздох.

Хлопоча у плиты, Маштаков продолжал трепаться. Забалтывал дурные мысли приятеля.

— Знаешь, Андрейка, когда мы с тобой бегали в группе по тяжким, я так мечтал сесть с тобой ладком, культурно раскатать бутылочку, поговорить по душам. И вот ты приходишь на всё готовый, а я тебя динамлю. Дожили!

Попутно хозяин ревизовал свои припасы:

— Так, риса хватит на две порции с выходом по сто пятьдесят грамм. Для гарнира норм. Сейчас я ещё одну сардельку сварю. Тебе. Ага, в энзэ банка сайры есть. Где открывашка моя? Вот она. Если ты, проглот, вдруг не наешься, я могу глазунью сварганить из двух яиц. Не, яички мы лучше на завтрак оставим. К чаю — пряники. Пряников у меня много, кило купил утром. Свежак!

Из-за древнего холодильника «Саратов» за гостем пристально наблюдал кот. Попривыкнув, он выбрался на разведку, начал обнюхивать пришельца. Спортивки, трещавшие на накаченных ляжках гостя, пахли родным. Круто выгнув упругий хвост, котишка принялся натирать пятнистой спинкой щиколотку здоровяка. Признал…

К полуночи, напившись чаю, налопавшись глазированных пряников, наговорившись, приятели стали готовиться ко сну.

— Можно вальтом на диване лечь, — предложил Маштаков. — Только сходи ноги помой, бродяга. Обещаю не приставать.

— Давай лучше я на полу, Николаич. Кинь какую-нито подстилку. Не буду тебя провоцировать.

Судя по тому, что к Андрею вернулось чувство юмора, он маленько поотмяк душой. Балагурство Маштакова дало результат.

19

26–31 октября 2007 года Пятница-среда

Свои печали Рязанцев топил в работе. Пахал без преувеличения за троих, в то время как его товарищи по оружию откровенно шланговали.

Сутулов лентяйство оправдывал декларацией о том, что после полостной операции ему вообще-то положен месяц реабилитации. Старшим группы теперь считался он. Стиль руководства Борисыч избрал кабинетный.

Олежка Белобородов втихую мутил какую-то шкурную тему. Через день катался в кадры. Сутулов был в курсе его маклей, однако поделиться с Рязанцевым не считал нужным.

Андрей мысленно послал соратников в пень. Он вваливал по нескольким делам кряду. Когда по убою на Маршала Устинова из-за госпитализации Расстегаева случился простой, возникло окошко для работы по зависшему убийству психбольного Грюкова.

Реализовать по этому делу зачётную информацию с разбегу не удалось. Амплитуда оперативно-розыскных мероприятий сникла.

Рязанцев с трудом убедил непонятно почему заупрямившегося Калёнова, что пора вскрыть карты перед следствием. Надобность секретничать отпала.