Иду на вы (СИ)

Вот оно! Лучшего мига не случится! Свенальдович едва сдержался чтоб не зарычать, но вместо этого молча скользнул длинным шагом, и заворачиваясь волчком, пустил секиру по широкой дуге. Верный и страшный удар. Не для ратного поля, но для поединка. Точёная сталь свистнет соловушкой, мелькнёт молнией, и с треском прорубив бронь увязнет меж рёбер в правом боку супротивника. А, необоронённому Осмуду и вовсе вскроет грудину поперёк.

Свенальдовичу уж слышались предсмертные хрипы постылого ворога, но топор его, не встретив плоти, пошёл далее и чуть было не закрутил нурмана, подставляя спину под удар. Подивиться проворству руса он не успел. Вьюгою обрушился не него Осмуд и был бы Свенальдов сын бит, кабы не выучка Спегги. И так-то, еле успевал ловить на щит летящие ото всюду удары. Тут уж не до натиска, потому перехватил древко топора посерёдке, чтоб сподручней отбивать клятые дубинки, да медленно отступая, принялся выжидать случая.

Вскоре, однако, почуял Свенальдович как пот липкими струйками бежит по спине под кольчугою, сочится со лба из-под шлема. Бездоспешный же Осмуд, казалось, и вовсе не ведал устали. Трижды нурман пытался достать его короткими ударами, но всё впустую, зато супротивник его уж не раз всерьёз приложился. Будь у того заместо палок мечи, либо скрамасаксы, поди уж кровью бы исходил, теряя с нею и силы. Молодой воин это понимал и оттого немало злился. Злость в бою хороша малодушным, либо супротив малодушных. В первом разе сил придаёт, во втором - последних лишает. Воину же умелому да сильному духом потребен разум. Не тому ли учил юного Ульфа горбатый Спегги, призывая не уподобляться берсеркам? Тому. Да только не пошла впрок наука. Кровавой яростью налились глаза Свенальдовича. Не замечая ударов, метнулся он к Осмуду, не выпуская топора, уперся вторым кулаком в щит и обеими руками толкнул им русича с такою силою, что тот едва устоял на ногах. В тот же миг, не мысля более о защите, пошёл теснить супротивника. Секира чертила узоры, словно арап свои мудрёные письмена. Всяк взмах - погибель хоть сверху, хоть сбоку, а хоть и снизу. Но, за лютостью своей не узрел нурман, что не оробел русич, не заметил улыбки у того и упустил когда Осмуд изловчившись, нырнул под гибельную сталь, да обеими палками нанёс четыре удара по руке сжимавшей топор.

Четыре удара вышли столь скорыми, что слились в один. Свенальдович же, ослеплён яростью, пробежал ещё с пол дюжины шагов и тогда только понял, что супротивника-то впереди нет, а безоружная десница свисает нечувственной плетью. Обернулся и увидал ворога, вставшего меж ним и выпавшей секирою. Стоит, ухмыляется, да нехитрым своим оружием поигрывает.

Взревел нурман раненым медведем и бросившись на Осмуда попытался ударить того окованным ребром щита, метя в глотку. Кабы сумел второй рукой подтолкнуть щит за нижний край, может что и вышло бы, а так удар случился смазанным. Осмуд легко увернулся и вновь оказавшись сзади Свенальдовича прыгнул тому на спину да повалил наземь. При том, одну-то палку отбросил, другой же, охватив выю нурмана упёр под локтями, а ладонями надавил на затылок.

Съехавший шлем закрыл Свенальдовичу глаза, вздулись от натуги жилы. Багровый ликом, с хрипом катался он по траве, пытаясь сбросить вцепившегося в него, подобно горностаю Осмуда. Тщетно. Когда же наконец затих, лишь рыхля пальцами землю, в тиши, что повисла над лесною поляной, раздался негромкий, но слышимый всем окрест голос горбуна.

-Довольно, Асмульд!

Русич, продолжая давить ворога, скосил взгляд и увидал подошедшего Спегги. Прочие воины стояли недвижно.

-Он шёл убивать,-тяжело дыша ответил Осмуд.

Спегги кивнул.

-Знаю. Ты в своём праве, но если сейчас убьёшь Ульфа, то увидишь во мне кровника, а если остановишься - должника. В том я, Спегги Топор, клянусь перед всей дружиной кровью, сталью и землёй.

Горбун выхватил из-за спины нож, и отворив им запястную жилу, окропил окрест себя примятые травы.

С дюжину ударов сердца Осмуд молчал, но после отпустив палку, устало поднялся на ноги. Глянул мельком на сипло тянущего воздух Ульфа, чуть дольше на горбатого воина, молвил:

-Быть по сему,-и пошёл к расступившимся перед ним ратникам.

Святослав вприпрыжку бросился следом. По примятой-то траве споро бежится, не то что средь высоких стеблей, какие иной раз и с головою укрывают мальчонку.

* * *

В лагере у Осмуда был свой шатёр. Не хоромы - одному едва развернуться, а ему в большем и нужды нет, чай не послов принимать. Заночевать ежели, так места хватит. Трав нарвал, накидал на сыру землю да шкурой устелил - чем воину не ложе. А, и без того бы обошёлся, да княжьему дядьке подле княжича быть должно, оттого и притулилась его палатка даже не со старшими гриднями, а прям посередь лагеря, меж шатров Киевской знати. Осмуд, однако, без нужды тут бывать не любил, боле времени проводя у костров дружины, что стояла вкруг по десяткам да сотням. Ну, и Святослав с ним, вестимо.